немного успокоился. – «Но не сделал этого!»
Еще бы! Харрол не умел убивать тех, кто пытался убить его или мир, в котором он родился.
Ламия, похоже, подслушала мысли, потому как ответила в такт им:
« Все воины, коих пропускали Призраки Минувших Времен, испытывали ко мне – минимум – легкое отвращение, а когда я просыпалась, они брали в руки оружие с целью убить меня. Поэтому я высасывала их кровь и вновь уходила ко сну, дожидаясь следующих. Ты первый, кто, при виде моего пробуждения и меня самой, испытал только положительные чувства! И не испугался моей сущности!..»
Один свершил вдруг то, о чем не успел даже толком подумать – его руки дерзко легли на плечи Ламии, а в следующий миг, чувствуя как кольца золотистого хвоста сжимают ему ноги и бедра, притянул к себе и запечатлел на ее губах скромный поцелуй, чуть не стоивший ему переломанных костей. Однако Ламия опустила руки, подалась чуть назад, разжала кольца и… поползла в обратную сторону. Но не на каменный помост, а мимо него – в чащу. И уже после того, как Ламия скрылась с глаз, услышал чью-то мысль:
«Спасибо тебе, юный воин! И да пребудет с тобою вечно здравие…»
«И тебе мирных путей, прекрасная Ламия!» – отозвался Один.
Может, и не Ламия вовсе, по крайней мере, она не поправила его. Значит, сей мир в чем-то тождественен его миру.
Затем Харрол, так и не сдвинувшись с места, смотрел на эльфийку (Один хотел думать, что в данном случае не ошибся в поименовании существа) в надежде, что она также, как полчаса назад Ламия, проснется и проявит к нему аналогичные греческой змееженщине нежные чувства. И никакой агрессии. Но его надеждам не суждено было сбыться. Эльфийка смотрела на него печальными глазами, однако зашевелилась на помосте не она, а бурый мишка, стоящий на задних лапах.
Медведь упал на передние лапы, скрежетнув когтями по камню помоста, лязгнули латы, глаза налились кровью, мощная пасть с кошмарными зубами раскрылась и издала страшный громогласный рев, встрепенувший с ветвей деревьев напуганных птиц. Даже юного воина он (рев) впечатлил немного.
Один отказался от идеи вызвать «Трон» себе в помощь, на короткий миг встретившись взглядом с живой статуей прекрасной эльфийки, как бы говорящий: «Будь самим собой – всегда!» Почему бы и нет? Медведь-оборотень хоть и имеет такое смертоносное оружие, как длинные когти и зубы, но бренчавшие латы закрывают лишь туловище, плечи и задние лапы до колен, все остальное же – в том числе массивная голова – не защищено доспехами. И сие радует. Можно было бы сразиться с ним на равных, обратившись в рогатого чрэсха, имеющего многочисленные конечности и хвост-жало, однако времени уже не было – медведь стремительно приближался к нему на всех четырех лапах, вприпрыжку.
Глядя на мчащуюся на него махину, Один мельком подумал, что, пожалуй, стоило воспользоваться броней «Трона» – этот точно хотел драки и проявлять отцовскую ласку, как прежде Ламия
