хорошо? Что-то слу…
– Нет, ничего такого, – поспешил успокоить ее Бен. – Просто мы пришли к нему, а там его бывший. В смысле, они по-прежнему живут вместе.
Это даже звучало ужасно – девушка едва подавила стон.
– Серьезно? И он не потрудился тебя предупредить?
– Он сказал, что с бывшим у него все кончено. У всех есть бывшие! Даже у меня! А у тебя их вообще миллион! – он улыбнулся, и Хэйзел поняла, что брат шутит.
Но сейчас шутить на эту тему ей совсем не хотелось.
– У тех, кто не ходит на свидания, нет никаких бывших, – возразила она.
– Короче, когда мы вошли, этот парень сидел перед телевизором, и у него был такой убитый вид… Ясное дело, он не пришел в восторг, когда меня увидел. Да и вообще не был готов к чему-то подобному. Представляешь, мой «возлюбленный» сказал: его бывший такой клевый, что готов поспать на диване, а мы можем зависнуть в спальне. Так я узнал, что в квартире всего одна кровать. И тут же решил оттуда сматываться. Но как было это сделать? Я не мог ничего сказать, потому что это было бы невежливо. Совместное конструирование реальности, общественный договор и все такое. Я просто не мог.
Хэйзел фыркнула, но Бен не обратил на это внимания.
– Я сказал, что мне надо в ванную, спрятался там и попытался взять себя в руки. Потом глубоко вдохнул, вышел в коридор и шел до тех пор, пока не оказался за дверью и не спустился по лестнице. Можешь мне не верить, но я выдохнул только на улице!
Хэйзел рассмеялась, представив, как брат воплощал свой не слишком-то изящный план.
– Хочешь сказать, что сбежать – не невежливо?
Бен торжественно покачал головой:
– Не так неловко.
Она рассмеялась еще громче:
– А ты почту проверял? Он ведь наверняка напишет тебе и спросит, куда ты делся. Это не будет неловким?
– Издеваешься? Я больше никогда не стану проверять почту, – с чувством заявил Бен.
– Отлично, – вздохнула Хэйзел. – Значит, парни из Интернета – вруны.
– Все парни вруны, – уточнил Бен. – И девушки тоже. И мы с тобой. Только не говори, что никогда не врешь.
Хэйзел не ответила – брат был прав. Она врала. Много врала, особенно ему.
– А что у тебя? Как наш принц? – поинтересовался Бен.
За эти годы Хэйзел и Бен напридумывали тьму историй о рогатом мальчике. Они бесчисленное множество раз рисовали его красивое лицо и изогнутые рога папиными фломастерами, мамиными угольками, а до этого – своими мелками. Хейзел могла вызвать в памяти его образ, просто закрыв глаза: синий камзол, расшитый золотыми фениксами, грифонами и драконами; бледные, перекрещенные на груди руки; пальцы, унизанные сверкающими перстнями; необыкновенно длинные заостренные ногти; доходящие до икр сапоги из кожи цвета слоновой кости; и лицо с идеальными чертами, столь прекрасное, что, если долго на него смотреть, начинает казаться, будто все остальное, виденное тобой, невообразимо
