не вершиной поэтической мысли…
– Илья.
– Я вас помню. Вы мало изменились.
– Вы тоже.
– Такая же тощая и длинная? – В сумраке не разглядеть лица, но Илье показалось, что Вера улыбается.
– Да. А я… Неуклюжий и мрачный?
– Не мрачный, скорее сдержанный.
Напросился на комплимент, называется. А и… пускай себе напросился.
– Прячетесь? – спросил Илья.
– Прячусь, – не стала отрицать очевидного Вера. – Вообще не понимаю, зачем сюда пришла…
– Как и я… Танька умеет быть настойчивой.
– И это правда. – Вера убрала планшет в сумочку. – Явилась… сижу вот… время теряю попусту… Надо бы домой, но одежда наверху и как-то вот… неудобно.
Именно. Неудобно. Потому что если подняться, то всенепременно кто-то пристанет с разговорами… или заведут речь о том, что встречу надо бы продолжить в ресторане. И кто-то будет пьян, кто-то зол, главное, отделаться от всех не выйдет.
– На диване вам удобнее будет, – нейтрально произнес Илья, потому что молчание затягивалось, и пауза эта раздражала.
А Танька куда-то сгинула.
Никак отвлекли.
– Наверное, но я…
– Прячетесь.
– Да. – Она все же рассмеялась тихим смехом. – Генка прицепился.
– И к вам тоже?
– Да. – Она все же выбралась из своего закутка. – А что, и вас…
– Предлагал поучаствовать…
– И денег просил?
– Именно. И у вас…
Странно быть на «вы» с человеком, с которым одиннадцать лет знаком был.
– Пять тысяч евро, – сказала Вера. – Я не дала.
– И я…
Снова молчание. Время тянется. Илья слышит, как тикают часы. В темноте только и виден, что белый их циферблат… Наверняка полночь близко.
– Хотите, я вашу куртку принесу? – Ожидание сделалось невыносимым. – А то и вправду пора уже честь знать…
– Хочу, – не стала кокетничать Вера. – Она такая… кожанка коричневая. Без воротника. Но с замка свисает брелок-дракон.
Надо же.
Брелок.
Дракон… у Верки-каланчи… Она до сих пор стесняется того прозвища, и поэтому сутулится, или просто уже в привычку вошло, и она не замечает за собой этой сутулости.
Спрашивать Илья не стал.
Вышел.
И поднялся по лестнице. Замер… Из-за первой двери, кажется, там был кабинет истории, доносились голоса.
– Послушай… ты не понимаешь! Это же сотни тысяч… миллионы! Да такие находки переворачивают весь мир! – Генка говорил страстно, пусть и язык его несколько заплетался. – Я же немного прошу… и увидишь, все вернется…
Мимо двери Илья прошел на цыпочках, хоть от такой предосторожности самому смешно было. Нашел кого бояться.
А в классе было пусто. Почти. Дремал за столом Васечкин
