и сегодня, когда он уже подходил к знакомым тяжёлым вратам под арочными сводами храма, со стороны Башни Джона Хэнкока, нависавшей над площадью, его кто-то окликнул скрипучим голосом:
– Эй, канюк![30]
Клод резко обернулся и инстинктивно слегка присел, но тут же расслабился и с улыбкой выпрямился. Навстречу ему толкал слегка тронутую ржавчиной тележку с полуоб-лезшей надписью “Walmart” бродяга Ким, с незапамятных времён обретавшийся рядом с Троицкой церковью. Скрученный ревматизмом в три погибели, в вонючих лохмотьях, с иссушённым пергаментным лицом, он был не меньшей достопримечательностью Бэк-Бея, нежели Троица. В прошлом он славился острым языком и сальными, но безобидными шуточками, и многие окрестные клерки с удовольствием останавливались поболтать с ним на пару минут, чтобы потом в конторе со смехом рассказать, что отмочил тот потешный бездомный с площади, который утверждает, что в прошлом он был председателем совета директоров во-он того давным-давно прогоревшего банка, но жизнь на улице и неумеренное потребление «Красного глаза»[31], с початой бутылкой которого он не расставался даже во сне, сделали своё дело – его разум угасал, как догорающая свеча, и просветления мутнеющего сознания вместе с членораздельной речью посещали его всё реже и реже.
– Как ты, Ким, – Клод прикрыл нос платком, – какие новости у тебя?
Бродяга приблизился почти в упор и, пошамкав беззубым ртом, не поднимая головы, прохрипел:
– Я знал, что встречусь с тобой здесь, канюк. Видел тебя сегодня во сне, ага. Ты был деревяшкой на шарнирах. Ну то есть болванчиком на ниточках, знаешь, такой куклой, которых в прежние времена карни-от-карни[32] показывали на ярмарках. Из тебя вышла на редкость шкодливая марионетка, скажу я тебе, к тому же ещё и чертовски неуклюжая, ага. Публике напрочь не понравилось твоё представление, и старый карни отправил тебя в костёр… – Ким причмокнул, как бы обдумывая, стоит ли говорить дальше и, приняв всё же решение, продолжил. – Будь осторожнее, ага? Это сон с четверга на пятницу, они, бывает, сбываются. Не верь никому… Острую морковку купишь? Почти свежая, только вчера выкинули… Нет? Ну не хочешь, как хочешь. Сам съем, ага. Береги себя, канюк, а то закончишь также. – Он запустил пятерню в сальные волосы и добавил, – А то и того хуже…
Так и не посмотрев на Клода, он покатил дальше гремящую по брусчатке тележку, набитую разным хламом, неразборчиво бормоча себе под нос что-то на корейском.
Клод лишь хмыкнул ему вслед, тут же выкинув из головы весь бред, что тот нёс, и двинулся в церковь. Войдя вовнутрь и поднявшись по лестнице, он дробью постучал в дверь кабинета и, по студенческой ещё привычке, тут же засунул голову внутрь:
– Мистер Ллойд…
– А, Клод, давненько тебя поджидаю! – Толстяк потёр руки и жестом пригласил гостя скорее заходить, после чего торопливо запер дверь на ключ изнутри. Просторный, светлый
Прозвище франко-канадцев немного пренебрежительного свойства.
Сорт предельно дешёвого виски любого сорта.
Потомственные работники ярмарок, сегодня так зовут работников парков развлечений.
