в душу, – она совершенно искренне решила, что должна купить мне сэндвич, потому что я на мели. Но это было настолько абсурдно, что я видел только один выход – спастись бегством.
Кажется, она все же видела, на какой машине я уехал. Выехав на бульвар, я почувствовал, что успокоился, и решил зачем-то позвонить отцу.
– Тебе повезло, у меня перерыв в совещании, – тотчас обрадовал меня лучший из родителей. – Три с половиной минуты я могу обсуждать твои дела.
– Пап, помнишь, позавчера Рой Рэнкин заявил, что жизнь способна уделать любой вымысел, а ты возражал?
Рой – один из лучших сценаристов студии, и отец периодически общается с ним по самым разным вопросам.
– Он постоянно это говорит, – прогудел отец. – К чему ты ведешь?
– Да к тому, что он прав. Представляешь, меня сегодня приняли за бездомного, и даже сэндвич мне купили.
В трубке повисла пауза. Мой отец обдумывал услышанное.
– Трой, это невозможно.
– Да я тебе говорю!
– Тебя разыграли.
– Нет!
– Тебя весь город в лицо знает.
– Ну вот, как видишь, не весь.
– Тогда это хорошая завязка для романтической комедии, – подытожил мой папенька, который из любой, даже самой незначительной мелочи способен выжать детектив, драму, комедию и еще пяток идей. – Но этот жанр сейчас в загоне. Слушай, Трой, мне некогда. Я все-таки думаю, что тебя развели!
И он повесил трубку, чтобы оставить последнее слово за собой. И вот как прикажете с ним разговаривать, если он согласен слушать только себя? Честное слово, я не самый требовательный из сыновей, но иногда мне все же хочется, чтобы меня услышали. Даже если я рассказываю о какой-нибудь, в общем, ерунде, которая не имеет особого значения.
Сэндвич я все-таки съел, а доехав до университета, поймал себя на том, что думаю об этой девушке, которую, конечно, никогда больше не увижу. Кто она такая? Почему решила, что мне нужна помощь? И почему она была такой… естественно доброй и милой?
Если бы со мной себя так повел какой-нибудь другой человек, не исключено, что я бы швырнул этот чертов сэндвич ему в лицо. Но тут – я просто принял происходящее, как должное.
Точнее, нет, не принял. Я все-таки сбежал. Хотя обычно я ни от кого не бегаю.
Конечно, немного царапала самолюбие мысль, что меня приняли за неудачника. Это было неприятно. И еще – я почему-то не был уверен, что стану рассказывать о случившемся своим друзьям. Они могли бы знатно посмеяться, но я не хотел, чтобы они смеялись – неважно, над ней или надо мной.
И когда я заезжал на парковку, я принял окончательное решение – выбросить всю эту историю из головы. Впрочем, решить оказалось легче, чем исполнить. В конце концов, не каждый день со мной обращаются, как с обычным человеком, не ожидая ничего взамен.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен
