дурного в телефонном звонке?
– Я помню, чем закончился такой звонок в прошлом году. А сейчас ты беременная, тебе ни к чему стрессы.
– А то, что после твоей выходки я проревела весь вечер, это не стресс?
– Я просто не успел подключить телефон обратно. Ты могла бы вообще об этом не узнать.
– Марк, куда делся тот добрый и отзывчивый молодой человек, каким я тебя знала всю жизнь? – поворачивая к нему голову, спросила я.
– Он влюбился и борется за свое счастье.
Марк забрал у меня документы из рук, отложил их в сторону. Подобрался ко мне ближе, обнял рукой.
– Лиза, будь ко мне, пожалуйста, благосклоннее. Ведь я отец твоего ребенка, нам его вместе растить. Мы должны быть дружной семьей, подавать пример будущему поколению. Попытайся полюбить меня таким, какой я есть. Наверняка, ты верила в возможность этой любви, когда согласилась быть со мной.
– Да, Марк, я верила. Но думала, будет легче.
– Мы справимся. Только помоги мне. Один в поле не воин.
Мы помирились. В одном Марк был прав. Я сама сделала первый шаг в его сторону, привязала его к себе, идти на попятную было поздно. Тем более что мы ждали ребенка.
Время летело быстро. Работа – дом, дом – работа, и так каждый день, кроме выходных. Я стала больше уставать, потому что прибавляла в весе. Токсикоз прошел к концу первого триместра, и у меня разыгрался аппетит. Марк смеялся надо мной, видя, как я поглощаю еду, что называется за двоих. Думал, что во мне растет мальчик. Но в глубине души я надеялась на девочку. Чтобы найти оправдание своему сну. Хотелось верить, что он вещий.
На работе пришлось сознаться, что жду ребенка. Но многие уже и так догадались. Вячеслав Алексеевич крайне расстроился, узнав эту новость, демонстрировал свое недовольство, поджимая губы. Как-то пригласил меня в свой кабинет и спросил, на какой период планирую уйти в декретный отпуск. Ему не хотелось, чтобы средства, вложенные в меня, пропали зря. Ведь в случае длительного отсутствия мне придется снова повышать свою квалификацию, проходить аттестацию на соответствие занимаемой должности. Я не задумывалась о сроках своего декрета, но по тому, как Трегубов реагировал, поняла, что ответа он ждал прямо сейчас.
– Я быстро выйду. У меня мама… она может сидеть с ребенком.
– Мама, это хорошо. Вам хватит двух-трех месяцев, чтобы восстановиться после рождения ре малыша и вернуться к работе?
– Да, думаю, да.
– Ну вот и славненько. Я всегда подозревал, что вы умная девушка.
Трегубов не любил разбрасываться ценными кадрами, особенно теми, в которых вкладывались средства самого музея. Он мог потерпеть мое отсутствие не более пяти месяцев, и надеялся, что за это время я не растеряю свои профессиональные навыки.
Дома о своем договоре с Трегубовым я не сообщила, решила не поднимать волну негодования раньше времени. В первую очередь во избежание козней, которые мог устроить Марк. Я решила поставить их перед фактом. Тем более что мама все равно хотела увольняться,
