явно торопясь прямо сейчас отправиться на собственноручный отлов скорпиона.
Юля прокляла свой длинный язык – источник информации сбегал.
– Буду рада, если поможет. И последний вопрос.
Ее величество удивленно развернулась – она явно не привыкла, чтобы ее останавливали, но сдержанно улыбнулась:
– Конечно.
– Кто такая ассара?
– Ах это, – выдержала паузу Эллиана, – точного слова в вашем языке нет. Самое близкое к нему понятие – наставница или учительница. Хотя нет, наставница – ближе. До вечера, ассара.
Хлопнула дверь, и Юля осталась в покоях с Совенком одна. Вот и поговорили…
Совенок, высунув кончик языка, сосредоточенно рассматривал книжку. Юля села рядом на подлокотник кресла, заглядывая через плечо. Видя ее интерес, деть начал вслух переводить историю о путешественнике, попавшем в череду штормов. Эдакий местный Конюхов – один и на утлом суденышке.
– Аль, а сколько тебе лет? – поинтересовалась Юля, поймав себя на ощущении, что слушает беглую речь отнюдь не пятилетнего малыша. Это же не просто читать, еще и переводить, пусть и своими словами, но с листа.
– Четырнадцать, – пожал плечами Совенок.
– Четырнадцать, – эхом повторила девушка, мозги офигели и запросили дополнительной информации.
– А до скольки здесь живут?
Оказалось, жизнь в этом мире отмерялась щедрее, чем на Земле – почти до двухсот, и совершеннолетие наступало в тридцать. Пятый его почти достиг, Совенку – еще ждать и ждать. Юля по местным законам считалась подростком – забавный казус, но вряд ли стоило рассчитывать на снисхождение и ограниченную ответственность. Для иномирцев, как и для животных, здесь явно существовал свой калькулятор – год за два.
– Мне пятьдесят два, – пробормотала потрясенно Юля.
– Сколько вам? – осведомились из-за спины. Господин Четвертый обладал не только хорошим слухом, но еще и отвратительной способностью подкрадываться как ниндзя бесшумно. Стука двери слышно не было или он прошел сквозь стену?
– Двадцать шесть, если вам это интересно, – огрызнулась Юля, расстроенная проблемами со слухом.
– Вижу, это интересно вам, – парировал его высочество, усаживаясь на соседний подлокотник. Кресло угрожающе заскрипело, однако тройную нагрузку выдержало.
– Вы действительно так долго живете?
– Сто девяносто – это долго? – искренне удивился мужчина.
Юля не ответила. О чем можно говорить с тем, кто не знает, каково это жить до семидесяти? Кто только в тридцать умнеет настолько, чтобы стать полноправным членом общества.
– А жениться у нас с двадцати шести можно, – зачем-то добавил Филь.
Умнеть в тридцать, а жениться без мозгов в двадцать шесть. «Прекрасное» общество: «справедливое и гуманное», – думала Юля, пытаясь смириться с тем, что кто-то в двадцать
