ждут, – он подхватил ее подмышки, точнее попытался, потому как Юля со словами:
– «Вы говорили», – шагнула спиной вперед. Нечего ее таскать, она и сама пойдет, а варвару придется выучить, что уважение должно быть взаимно.
Юля сглотнула, прогоняя тошноту, – в этот раз переход прошел легче, огляделась. Они находились в гигантском, размером со стадион зале. Высокие колонны, расходясь лепестками кверху, поддерживали сводчатый потолок. Здесь было светло – хотя окон заметно не было – мягкий свет излучали поверхности, а еще было много белого – точнее, белым было все. И на белом полу Юля сразу выцепила темное пятно – коленопреклоненного Совенка.
В стоящей фигурке со склоненной головой было столько печали, что сердце девушки сдавила боль.
– Аль, – бросилась к ребенку. Тот вздрогнул, однако позы не изменил, так и продолжая стоять на коленях. Варвар неподвижной статуей застыл неподалеку, не мешая.
– Аль, – Юля опустилась на колени, обняла, прижала к себе застывшее тело, покрыла жесткие волосенки поцелуями, забрала холодные руки в свои ладони, подышала на них, согревая теплом. Если это наказание – пусть наказывают ее. Совенок столько всего пережил в чужом мире, он уже давно раскаялся, что сбежал. Она не позволит над ним издеваться.
– Юля, – мальчишка выдохнул, оттаивая и расслабляясь, – ты пришла. Я так боялся, что ты умрешь, – и он спрятал лицо у нее на груди, а она стояла на коленях, гладя узкую спину. Хотелось выть от злости – нелюди не сочли нужным сказать, что с ней все в порядке, а ведь последнее, что видел малыш, как ей вскрыли горло мечом.
Страстно хотелось закрыть ребенка, спрятать от жестокого мира, а всю долбаную семейку пустить в расход. Юля никогда, даже к брату, не ощущала такого всепоглощающего чувства. Это было странно, но желания анализировать не было. Внутри горело от решимости: утащить малыша с собой и не делиться ни с кем.
Подняла голову – показалось, что в соседнем пятиугольнике, на которые был нарезан пол, мелькнули тени. Юля притянула Совенка крепче и поймала себя на порыве зарычать. Тени заволновались. Юля неотрывно, с охотничьим интересом следила за едва заметным колебанием воздуха, а внутри зрела уверенность – тени живые. А раз живые, то им можно и глотку порвать. Даже нужно. Она сглотнула, явственно ощущая привкус горячей крови во рту. Это чувство, а еще глухое, едва слышимое рычание – мамочки, это она? – отрезвили.
Юля встряхнулась, моргнула, и этого мгновения теням хватило, чтобы исчезнуть. Еще какое-то время она с подозрением изучала пустоту, потом успокоено выдохнула, чуть отпуская Совенка.
А вообще странно – в таком огромном зале никого, кроме них троих. И мебели тоже нет, даже захудалого трона. Это специальный зал для провинившихся? Богато живут, однако. Столько место для одного наказанного ребенка.
Но если вспомнить, как легко прятал Совенок артефакты, то что мешает спрятать целый полк варваров? Пусть прячут. Юля приказала себе сосредоточиться на ребенке, забыть о собственном помешательстве, а все, кто пока не
