багрил его лик, а дыхание прежде могучего тела порой прерывалось надрывным и долгим харкающим кашлем.
– И какой дать ответ мне владетелю севера?
Длань его с протянутым острым перстом резко вскинулась, указуя на свиток послания, что раскрытым лежал на столе среди чаш и блюд с мясом их трапезы, уже остывших за долгое время, пока все из мужей ознакомились с ним.
– Смеет он даже нам тут всем указывать, кто и что должен делать! – вспылил вдруг один из мужчин, брат владетеля Зейда, – Единый свидетель – совсем многобожцы уже обнаглели, что тщатся решать за нас всех!
– За меня не решаешь и ты ещё, брат… – перст владетеля твёрдо коснулся Седалища Твёрдых, на котором сидел Мутахи́д-аль-Аэ́да – Гонитель Врагов.
– Мы все слышали слово почтенного Сигвара с севера, говорящего словом их ёрла, – вмешался ещё один брат, – и готовы внимать и содействовать, дав им ту силу, что будет быть может решающей в битве с противником. Надо нам…
– Ты ещё наше воинство всё целиком до последнего пешца отправь им за горы! – вскипел вдруг Абу, – нет, Амр – влезть в склоку соседей не до́лжно нам нынче!
– А когда-то сам первым желал туда влезть ты, аль-Хар… – язвительно молвил один из гостей, седовласый старик, предводитель воителей Ж'айш-арамли́.
– Я знаю, что скажут владетели многих домов, кто стоит за дверями… – Зейд резко метнул взор направо, где за широкой спиною носителя бремени власти мухарриба, полнотелого статного Надра Клешни возносились высокие створы ворот, – я собрал вас, достойных и верных средь дома Заид, чтобы слышать слова, кои может быть примут свой вес на ту чашу решений, что теперь высока и легка в моём сердце. Михлáб с севера мудр, и зрит метко и даже за тысячи стрел от Хидджаза, уповая на помощь от нас по чести́ – равно и по возможностям.
– Коготь твой уповает на помощь – а взамен обещает лишь крохи, – насмешливо фыркнул Абу, – что получим с того, истребляя изменников их малолетнему ёрлу?
– Мои только жёны и все сыновья под луной… Даже власть мне дарована свыше Единым, чью страну я взял некогда в руки. Нет, Абу – ты останешься тут, как уже я решил. Твой чин более чем благороден, и не в силах отправить тебя я на бойню, коя вот уже третий как год там пылает, и не в силах угаснуть досель.
– Ты забыл, брат – что есть и соседи… И они-то вмешаются тоже в ту свару – Единым тебе присягну! Эти свиньи с востока ударят нам в бок, едва мы там увязнем – или встанут на бок предводителя Эйрэ в открытую. А на западе… тьху!
– Да – пожар разгорается сильный, Единый свидетель… – со вздохом огладил бороду предводитель Воинства Песков, – Абу прав – и влезть полною силой в него неразумно. Каково же решение примем мы тут?
– Я согласен с достойнейшим Гази, отец, – поднял голос один из сынов властелина Седалища Твёрдых, несущий чин правой руки у почтенного Надра Кама́ша, – но и оставить письмо без ответа не можем по че́сти. Кто как не мы должны верно блюсти
