понимаю твою заботу, окно высоко, лестница ненадежна. В следующий раз попрошу тебя сбросить свои волосы.
Я:
Рапунцель была блондинкой.
Неизвестный номер:
Очень спорное утверждение. Ведь потом она стала шатенкой.
Я:
Ставлю тебе «отлично» по Диснейзнанию.
Неизвестный номер:
Как ты себя чувствуешь?
Я:
Хорошо.
Неизвестный номер:
Лгунья. Прими лекарство и ложись спать.
Я:
Это приказ?
Неизвестный номер:
А ты хочешь, чтобы это был приказ, Бель?
Мы все еще говорим о лекарствах, верно?
Я:
Да. Я не сильна в приеме лекарств. Меня нужно контролировать в этом вопросе.
Неизвестный номер:
Тогда я приказываю тебе выпить лекарства, лечь в постель и подумать перед сном обо мне в твоей комнате. Сладких снов, Бель.
Что ж, этот приказ действительно очень хочется исполнить. А еще есть желание потереть ноги друг о друга, потому что странное покалывание между бедер явно не даст мне уснуть.
Телефон опять вибрирует. Трясущимися руками открываю сообщение и вижу эмодзи ладони и звезды.
Я:
Спокойной ночи, Леви.
И никогда в жизни я еще не засыпала с такой широкой улыбкой и множеством танцующих бабочек в животе.
Глава 12
Как и обещал, я стою на подъездной дорожке того же дома в конце улицы. Видимо, теперь он служит моим прикрытием. Надеюсь, тут никто не живет. На часах семь часов утра, а Бель нигде не видно. Сообщений от нее тоже не было, хотя я буду рад, если она напишет, что никуда не пойдет. Уверен, что за ночь ничего не изменилось и Бель все еще болеет. Меня безумно злит ее поведение, упрямство и взгляд, который она посылала мне, когда я пытался сказать, что сегодня ей не стоит никуда идти. Это просто бред – ходить на занятия, когда ее состояние далеко от здорового.
Наверное, я как-то неправильно проявляю свою заботу и обеспокоенность, но мне никогда и не приходилось делать это раньше. Для меня незнакомы многие чувства, которые возрождаются в моей душе при общении с ней. Некоторые из них я испытывал слишком давно и похоронил в тот же день, когда единственная женщина, которая была моим божеством, смотрела на меня безжизненными глазами, делая свой последний вздох. Впервые после смерти мамы во мне начала просыпаться жизнь. Наверное, слова «Я готова разделить твою боль» повлияли на меня сильнее, чем я хочу признавать.
Возможно, все это было плохой идеей: вновь сблизиться с Бель и стать ее другом. Я приношу боль и хаос всему и всем. И меньше всего мне хочется разрушить ее. Но, черт возьми, меня словно притягивает к ней какой-то невидимой нитью, и как бы я ни старался перерезать ее на протяжении многих лет, ничего не выходит. Возникающие к ней чувства вряд ли можно приравнять к дружбе, но если это единственный способ быть рядом, то пускай она называет это так.
