на достигнутом.
Через минут десять эскиз был готов. Внимательно разглядев рисунок, отставной майор серьёзно и ответственно констатировал, что художник Ирина Лемакина – великий талант.
Спрятав рисунок и карандаши в кейс, учительница рисования села на столик, схватила «кузнечика» за его, можно сказать, голову и обеими руками потянула вместе с Палаховым к себе. Конечно же, они сделали это пару раз, но очень качественно и страстно. Ритмичное хлюпанье и чавканье пышных, разбухших гениталий Лемакиной, их ничуть не смущало. Скорее, возбуждало.
Она, лежащая спиной на столики, раздвинув ноги, долго не могла прийти в себя. Оба от напряжения и страсти немного устали и поэтому решили отдохнуть.
Вирус добрых постельных отношений, видимо, не только витает в воздухе, но и проникает сквозь стены. В соседних купе народ, как-то, ожил. Общая волна эротического настроения захватила, если не всех, то очень многих.
За стенкой отчётливо стали слышались женские стоны, переходящие в вопли и стенания. Отставного майора, только что усиленно занимавшегося сексом, от отвращения передёрнуло. Почти покоробило. Его попутчица улыбнулась. А он Ирине галантно пояснил, что кричать даже в такой вот… экстремальной ситуации не совсем прилично.
Никуда подобное поведение не годится.
Не везде, понятное дело, царила плотская любовь. Вот, например, в третьем купе всё происходило довольно пристойно… За столиком сидел и сосредоточено писал какие-то мудрёные математические формулы профессор. Он был увлечён, он находился, как ему казалось, в невероятной близости от очередного научного открытия.
Перспективен. Потому, что не стар, всего-то, лет сорок. С рыжей бородкой и усами. Но, даже здесь, в купе, находился он в чёрном костюме и при галстуке. Ведь представитель отечественной науки, а не хухры-мухры. Хотя, впрочем, кто его там знает… Может быть, по ночам, ради пакости и незабываемых впечатлений, он тщательно обмазывает входные двери соседских квартир продуктами питания в преобразованном виде, которые профессор уже употребил в пищу пару дней тому назад и успешно переварил.
Но, судя по его шикарному чёрному галстуку и доброй улыбке, он был не из тех граждан, которые категорически и основательно ненавидит почти всех тех, кто одновременно с ним обитает на планете Земля.
Так что, почти не у кого не возникало сомнений в том, что он был серьёзным и культурным учёным.
На него пытливо и с некоторым интересом глядела молодая попутчица, женщина лет тридцати, розовощёкая доярка. Ни в коем случае, это не прозвище, не кличка, не «погремуха». Кое-где ещё остались… уцелели доярки. Такая профессия в России существует и пока ещё она в нашей стране не занесена в Красную Книгу. Одним словом, упитанная, почти светловолосая женщина с круглым лицом. В розовом халате.
Она, сидящая напротив, с каждой минутой всё пристальней и пристальней смотрела на попутчика. Иногда зевала от скуки. Не так широко, но время от времени раскрывала рот.
