только один раз в жизни – в первый же вечер она спустила все деньги на билеты в театр, а потом ссыпала маме оставшуюся мелочь и сказала – Анечка, ты же умная, придумай нам что-то! Чтобы было что кушать до конца отпуска. Маме было тогда девять. Весь отпуск она по утрам ходила на базары, где-то перехватывала картошку, где-то сухой хлеб – так они и провели отпуск – впроголодь, но на концертах.
Инфантильность часто называют шармом. Я понимаю, почему так, но не принимаю. Как не принимаю перекладывания ответственности со взрослых на детей. В нашем роду это вошло уже в какой-то молекулярный уровень сознания.
Бабушка оставалась собой до конца своих дней! Помню, мама решила отправить ее отдохнуть в Карловы Вары в Чехии – бабушка английского не знала. Но это ее не смущало. Она взяла с собой в поездку все, что только можно! Включая орешки, изюм, сухофрукты – мало ли, что там с питанием в Чехии.
Из полиции маме позвонили уже на следующий день – оказывается, бабушка решила пройтись по продуктовому магазину, и именно там начала есть привезенные из Москвы орешки. На чешском бабушка ни бэ ни мэ, так что ее сразу укомлектовали в полицейский участок за воровство.
Еще из той поездки бабушка привезла мне кроссовки – два левых, правда. И огромную железную статую для мамы. Именно с этой статуей бабушка торжественно шла в зоне прилета к маме, которая ее встречала. Шла бабушка, за ней два молодых человека с тележкой, а еще двое тащили монумент. Мама была в ужасе.
– Что, что, что это все такое? – прошипела мама.
– Анечка, я тут таких милых ребят встретила в аэропорту, они согласились донести сюда все мое барахло! Что я тебе говорила? Мир не без добрых людей!
Анечка, продолжая шипеть, оплатила сто долларов по сверх-тарифу носильщикам и навсегда отказалась отправлять хоть куда-то бабушку одну.
Писателем я не стала. Я стала кем угодно, только не им! Но дольше, чем профессию личного помощника, я ничего в жизни не выгрызала. И грызть ее обстоятельно я начала в модной строящейся школе будущего, которая располагалась в чудесном желтом особняке на станции метро Новокузнецкая. Вообще-то, это был очень хороший старт для будущего помощника, мне повезло, меня туда устроила мамина подруга. Это был период заката моей институтской жизни, когда диплом я уже получила, но следующий шаг вперед сделать не могла. Я уже развелась и переставала постепенно быть влюбленной в яркую любовь моей юности – музыканта, актера, исполнителя главных ролей капустников – Макса. Вообще, моя память устроена очень слабо – что-то я помню, а дальше – туман и облака. Я никогда не могу вспомнить год, когда что-то происходило. Тем более, числа, месяца и это вот все. Помнится, что Макс был примерно в период сразу после развода. А может, и замужество где-то прервалось именно из-за него. Макса я любила очень. Он олицетворял все, что я люблю в мужчинах – за исключением того, что мужчиной-то он как раз и не смог до конца стать.
Но он был актер! Как-то много лет спустя я сидела
