голосом сказала:
– Жить тебе, соколик, осталось немного. Умрешь ты одновременно с олигархом Абраловичем ровно через две недели в пятницу тринадцатого. Умрешь без мучений.
Егоров натянуто улыбнулся:
– Вот прямо одновременно с олигархом?
– С Абраловичем, – совершенно серьезно кивнула цыганка.
– Болезнь или несчастный случай?
– Авиакатастрофа.
– А причина катастрофы?
– Попугай.
«Дура какая-то, – ругнулся про себя теоретик, – не могла чего-нибудь поправдоподобнее придумать или романтичнее: казенный дом, дальняя дорога…» И он полез в карман за деньгами. Однако цыганка денег не взяла.
– За смерть деньги не беру, – буркнула она и быстро пошла прочь.
«Плюнуть, растереть и забыть», – в демократичных выражениях подвел итог нечаянной встрече физик, но к собственному своему удивлению, ни плюнуть, ни растереть, ни тем более забыть, отчего-то не смог.
За эти две, отведенные цыганкой недели Егоров раза четыре видел Абраловича в телевизионных новостях. Олигарх то и дело летал – то покупать в Лондоне яйца Фаберже для любимой родины (правда для которой, физик так и не уловил), то баллотироваться в губернаторы Соловецкого архипелага, то резать ленточку на открытии нового гувернерского училища в Йошкар-Оле. «Да, – думал глядя в телек физик, – этому с полетами действительно поосторожнее надо… А мне столько летать денег не хватит…» И тут же сердито себя одергивал: далось тебе это дурацкое предсказанье!
Физик-теоретик Егоров не верил в Бога, в народные приметы и был совершенно не суеверным. Физик-теоретик Егоров был занудой-ученым, но он с удивлением почувствовал, что чем ближе пятница тринадцатое, тем чаще вспоминает он цыганку. Он злился на себя и то старался забыться и отвлечься, то наоборот логично и скрупулезно доказывал сам себе, что предсказанье не имеет под собой ни малейшей научной основы, а значит, бессмысленно.
Наконец, пришло роковое тринадцатое, подкатилась пятница. Весь день Егоров был весел и слегка возбужден, что даже было отмечено зоркой женской частью физического учреждения, в котором подвизался теоретик. Дамы естественно сделали вывод о намечающемся изменении холостяцкого статуса Егорова и гадали, кто же сумел пленить физика-холостяка.
День прошел совершенно обыкновенно. Даже более обыкновенно, чем в среднем по году. Его не послали в срочную командировку с необходимостью сегодня же вылететь в Сыктывкар (чего он, откровенно говоря, в глубине души все же опасался), он не отравился в учрежденческой столовке котлетами, не попал по дороге домой под колеса дикого джипа и даже не застрял в лифте, что само по себе не было бы такой уж неожиданностью. Он посмотрел телевизор, с удовлетворением отметив, что в новостях ни разу не мелькнула довольная небритая рожа Абраловича, почитал книжку и лег спать.
Пятница неотвратимо катилась к финалу.
