завел в него подопечных старший сержант. – Оставляйте тут вещи.
– А там кто живет? – кивнул Сафронов на смежную.
– Первый взвод, – ответил Дорошенко. – Он щас на учениях в поле. Я, до сведения, ваш старшина роты.
Затем, что-то сказав дневальному, он отвел всех в столовую. Там на прибывших был оставлен расход[30], и моряки подкрепились мясной рисовой кашей, горячим чаем и ржаным хлебом с маслом.
Во время ужина старший сержант исчез, а потом возник снова. Когда бойцы вернулись в казарму, на каждой кровати лежало постельное белье, а еще Дорошенко извлек из карманов галифе и вручил всем синие петлицы на гимнастерки.
– До отбоя пришить уместе з подворотничками, – нахмурил густые брови. – А то ходите як те партизаны.
Далее он пригласил ребят за собой в каптерку, где новички получили половину чистой простыни на подворотнички. Иголки с нитками у всех имелись. Пока подшивались, ребята выяснили у словоохотливого старшины, что часть дислоцируется рядом с местечком Марьина Горка, в шестидесяти километрах от столицы Белоруссии Минска.
– Далековато нас занесло, братва, – даже присвистнул Быков.
Еще Дорошенко (его звали как Чапаева – Василий Иваныч), рассказал, что десантная бригада имеет боевое прошлое. Сформированная в 1938 году, она приняла участие в войне с белофиннами, а еще имела отношение к освобождению Бессарабии в составе Южного фронта от гнета румынских помещиков и капиталистов.
– Так медаль у вас за финскую? – поинтересовался Ивашутин.
– Эгэ ж, – ответил Дорошенко. – Я тогда був командиром отделения, и в поиске мы захватили финского капитана.
А еще моряки выяснили, что в бригаде существуют увольнения, чему весьма обрадовались. Очень уж хотелось побывать в гражданкой обстановке, да и пообщаться с женским полом.
– Белорусские девчата как, симпатичные? – поинтересовался Шаулин.
– Ничо, тикы мелковатые и сиськи малэньки, – ответствовал старший сержант. – Самые лучшие наши хохлушки, есть за шо взяться.
– Ох, я б сейчас взялся, – прищурил зеленые глаза Шаулин. – А ты, Никола? – толкнул локтем Зорина, орудовавшего рядом иголкой.
– Я к девушкам отношусь серьезно, не то, что ты, балаболка, – покраснел Зорин.
– Так и я серьезно, – сделал удивленную рожу Вовка. Кубрик грохнул смехом.
Когда закончили с шитьем и надели гимнастерки, Дорошенко всех построил на среднем проходе и осмотрел. Скрипя по доскам пола хромовыми офицерскими сапогами.
– Вот теперь настоящие бойцы, – довольно крякнул он. А потом достал из нагрудного кармана список и провел вечернюю поверку.
– Теперь всем умываться и отдыхать, – сказал в завершении. – Завтра подъем в шесть. После чего ушел к себе в каптерку.
Ровно в двадцать три ноль-ноль дневальный заорал со своего места «Отбой!» и вырубил на этаже свет, включив ночное освещение.
Расход – пища для военного наряда, вахты (жарг.)
