по очереди проводили самые нехитрые гигиенические процедуры. Бианка какое-то время страдала из-за невозможности помыть голову. Потом как-то привыкла, но иногда у неё появлялось странное состояние полусна-полубреда, в котором виделась белоснежная ванна её квартиры, наполненная прозрачно-голубой водой до краёв…
Для естественных потребностей существовало страшноватое место в одном из отходивших от большого подвала коридоров – круглая дыра в полу; дно колодца терялось в кромешной тьме. Держаться можно было только за стены и всё время, необходимое для того, чтобы избавиться от остатков скудного питания, следить, чтобы нога не соскользнула в ничем не огороженную дырку.
Народу в подвале было много – человек пятьдесят. Большинство сидело группками на трубах, завернувшись в какое-то тряпьё. Некоторые бесцельно бродили по щиколотку в грязной воде, выбираясь на трубы лишь для того, чтобы поспать. Бианка относилась к таким бродягам, на месте ей не сиделось, хотя она и заметила, что «шатуны» умирают чаще.
Умереть девушка не боялась. Однажды Бианка подумала, что, если ад действительно существует, он похож на этот подвал, наполненный абсолютной безнадёжностью и трагическим ощущением собственной бесполезности.
Однажды Бианка спросила у Марфы, которая была с ней в подвале, но сидела на трубах вместе со своей свахой, худощавой женщиной с крупными чертами лица и удивительным именем Соломия, и её внучкой, худенькой двенадцатилетней девочкой: зачем их всех здесь держат?
– Неужели те, – Бианка указала пальцем наверх, подразумевая солдат, перехвативших их недалеко от дома Соломии и загнавших в этот подвал, – думают, что они – преступники?
– Та пёс его знает, что они там думают себе, – отмахнулась Марфа, а Соломия, обсасывающая беззубым ртом сухую хлебную корку, добавила:
– Мы для них вообще не люди. А держат они нас тут для того, чтобы наши по дому не стреляли…
– А наши – это кто? – уточнила Бианка.
– Наши – это наши, – отрезала Соломия. – Бандеровцы – вот не наши.
– А чего «наши» будут стрелять по этому дому? – подозрительно прищурилась Бианка.
Соломия посмотрела на неё с каким-то сочувствием, как на слабоумного ребёнка:
– Эта новостройка в Артёмовске – одно из самых высоких зданий. Ясен день, бандеры на неё своих наблюдателей засунули, корректировщиков. Тут все окрестности с верхотуры як на долони, сразу видно, куда наши идут, пали – не хочу. А наши ответки не дадут, пока знают, что мирные в подвале прячутся.
– Почему? – Бианка всё ещё не могла понять. Россия вторглась на Украину – почему же русские войска не уничтожают объекты, даже если там есть мирное местное население?
– Ты, девочка, шо, з Европы приехала? – спросила Соломия. И поправилась: – Ну да… я не знаю, може, у вас там нормально по мирным людям лупить, а мы по-другому воспитанные. Война – это дело солдат, а не гражданских. Враг –
