дурного. Сначала маленькая Котя плакала и не понимала, почему дети не играют с ней. Ведь когда отец еще не ушел, она носилась в своей детской рубашонке вместе со всеми. И вдруг все изменилось! Вскоре она смирилась, а на попытки соседских мальчишек задирать ее отвечала метко брошенными камнями да палками, за что заслужила прозвище «злюка-змеюка». Выходит, она и правда всю жизнь хранила осколок Хаоса, тягу к нему, раз уютнее всего оказалось с безназванным созданием.
– Я не знаю, – после долгого нерешительного молчания ответила она. – Если вернусь домой, то за отчимом приедут наемники моего жениха. А жених…
– Ты любишь его? – казалось, тревожно вскинул голову Вен Аур. Он будто ревновал, но ведь животным не заключать браков с людьми, даже самым красивым и добрым.
– Люблю? – скривилась Котя. – Я его никогда не видела! Я даже имени его толком не знаю! Меня отчим проиграл в недобрых забавах под дурман-травой. Отправили через лес в уплату долга.
Голос ее надломился; когда рассказала обо всем сама, она еще острее почувствовала безобразную несправедливость. И не находилось от нее спасения, только остаться на поляне в лесу, отрастить клыки и когти да самой обратиться в зверя.
– И после этого ты хочешь вернуться к людям? – поразился Вен Аур, шерсть его гневно топорщилась. Похоже, он презирал человеческий род.
– В лесу я остаться не могу, – обреченно ответила Котя.
– С вами всегда так. Всегда создаете себе запреты, – тряхнул по-собачьи головой зверь.
– Да я просто с голоду умру! – отмахнулась Котя, неуверенно сжимая кулаки. – А возвращаться… Никуда не хочу. Ни домой, ни к жениху.
– Голод не помеха, когда ты со мной! – подскочил Вен Аур и завилял хвостом.
Котя пыталась понять: у кошек это означало волнение или неудовольствие, у собак же, напротив, веселье. Кажется, в этой повадке новый знакомый напоминал именно собак, потому что он резво кинулся на край опушки, оставляя на какое-то время растерянную спутницу в одиночестве.
Она лишь слышала скрип ломающихся веточек, но вскоре он затих. Лес застыл тишиной, отчего пробудился страх одиночества. Котя неуверенно стояла посреди поляны и прислушивалась. И вот донесся истошный предсмертный визг какого-то мелкого существа, вскоре Вен Аур появился на поляне с кроликом в зубах. Он нес его, победно вскидывая голову, крепко держа острыми зубами.
– Ешь, – воодушевленно кивнул он, кладя кролика перед Котей.
– Нужно развести огонь, – неуверенно предложила она.
Мертвая тушка с перегрызенной шеей была еще теплой, водянистые крупные глаза зверька остекленели, в них застыл ужас. Его поймал хищник. Но Котя и сама несколько раз несла в деревню такого же небольшого кролика. И каждый раз мать отворачивалась, говорила, что это не для женщины дело. Но Котя просто хотела есть, поэтому не задумывалась об убийстве. Как и теперь. Ее больше заботило, как развести костер в зимнем лесу.
«Был
