надула губы. – Собираешься зайти так далеко?
– Только для того, чтобы выяснить, правда ли это единственная причина.
Нора наполнила ее кубок. Я подняла свой, чтобы произнести тост.
– За твоего отца, – сказала я. – За Иосиаса, императора Священного Крестеса.
– За моего отца.
Мы обе выпили. Я попыталась оценить ячменную бражку, но она оказалась совсем некрепкой. Как вообще можно этим напиться? Хотя чего ожидать от напитка, в названии которого есть слово «ячмень»?
– Слабо, – сказала я. – Совсем слабо.
– Что? Этот напиток?
Я поспешно кивнула и с громким стуком поставила кубок на низкий стол.
– Сирмяне не славятся любовью к крепким напиткам, – сказала Селена. – Мой дед говорил, что именно поэтому они такие стойкие и непреклонные. У них трезвый ум от природы.
– Ужасно скучный народец. Хотя, сказать честно, я их нечасто встречала. Кева… Он, пожалуй, достойный человек, но тупой. – Я щелкнула пальцами, подзывая Нору. – Принеси нам розового вина, дорогая.
Финиковое вино начало мне надоедать. Всякий раз, строя планы по вечерам, мы с Пашангом выпивали кувшинчик.
Селена опустила кубок на стол.
– Могу я спросить… тебя что-то тревожит, султанша?
– Мои трезвые мысли, вот что меня тревожит. – Я усмехнулась, чтобы скрыть огорчение. – Знаешь, я люблю, когда меня называют султаншей, ведь с тех пор как меня, плачущую, вытащили из Пустоши, уважение – это все, чего мне хотелось. Но когда я слышу такое обращение от тебя, то испытываю… скорее, чувство вины. Словно я его не заслуживаю.
– Как же мне тебя называть?
– Может быть, по имени? Ты сказала, что хотела быть мне подругой. Тогда прекрати постоянно проявлять такую подобострастность.
Селена хмыкнула. Я была почти рада услышать из ее уст что-то кроме почтительных выражений.
Почти.
– В замках Гипериона, где я росла, я встречала много таких женщин, как ты.
– Неужели?
– Ты всегда говоришь, что хочешь услышать правду, но ненавидишь эту правду. И в конце концов начинаешь ненавидеть того, кто тебе эту правду сказал. А поскольку пытаешься поставить в подобное положение меня, мне никак не выиграть.
– Я и вправду такая? Хм, ужасно выглядит. Напоминает Мириму.
Сестру Тамаза и тогдашнюю хранительницу гарема.
Селена кивнула.
– Зедра, твой самый заклятый враг, теперь прислуживает тебе. И тебе это нравится. Я боюсь даже подумать о том, что ты сделаешь со мной, если я хоть чем-то задену твою гордость.
И она права, разве нет? Я злопамятна. Но когда-то была и более мягкой. Просто это сложнее теперь ощутить. И Эше любил во мне именно эту мягкость.
Может быть, услышав, как сильно он меня ненавидит, я окончательно отказалась от этой мягкости. Стала жесткой, какой требовалось быть, чтобы выжить, сокрушить тех, кто желал мне зла. Но заслуживала ли эта новая Сира любви?
Если
