появляться один за другим – один, два, девять, тринадцать, двадцать два человека! Иисусе, я не мог поверить в это! Оба украинца весело ухмылялись и были явно горды своим успехом. Унтер-офицер Павеллек перебросился с ними несколькими фразами, а потом сказал мне:
– С них достаточно!
– Спросите у них, есть ли у них какое-нибудь тяжелое вооружение?
Пленные ответили отрицательно. Только винтовки и несколько пулеметов. Артиллерия стреляет с другого берега Волги, а тяжелые минометы вкопаны вдоль этого берега реки.
После того как допросил пленных, я узнал, что численность данного подразделения была всего около 100–150 солдат, оборонявшихся на нашем участке. Среди них были лейтенант, младший лейтенант, несколько сержантов и младших сержантов. Штаб, где находились старшие офицеры и комиссар, расположил КП на берегу Волги.
Пленные выглядели молчаливыми и подозрительными. Через Павеллека я сообщил им, что им нечего бояться, с ними будут хорошо обращаться, их доставят в тыл. Двум солдатам из отделения Диттнера было приказано доставить военнопленных на КП батальона, после чего немедленно возвратиться в свое отделение.
Я отвел двух украинцев в сторону и через Павеллека спросил у них:
– Лейтенант хочет знать, не хотите ли вы остаться с нами. От вас не потребуется воевать. Когда у нас появятся раненые, вы будете помогать относить их в тыл. Вы будете питаться так же, как и мы, и с вами будут хорошо обращаться.
Они в течение минуты обсуждали предложение, а потом спросили:
– А что будет потом?
– Лейтенант выдаст вам документ, подтверждающий, что вы помогали немецким раненым солдатам, за что заслуживаете хорошего обращения.
Еще одно короткое совещание между ними, после чего Павеллек перевел:
– Они согласны. Но ни при каких обстоятельствах не станут стрелять.
– Скажите им, что я и не жду от них этого. Спросите, как их зовут.
Маленького с крепкой фигурой и темными глазами звали Петр, а худого и более рослого – Павел.
Я приказал Жушко присматривать за ними обоими.
Где же штурмгешютце? Час давно уже прошел. Ага, вот я уже слышу их! Мой сосед тоже слышит лязг гусениц и понимает, что бой вот-вот возобновится.
Когда машины подошли к нашим позициям, из люка первой из них показалась голова командира. Одновременно второе орудие сместилось правее, туда, где находилось отделение фельдфебеля Гроссмана.
– Мне пришлось потратить немного больше времени, но сейчас мы можем снова двигаться вперед. На передовой что-нибудь изменилось? – спросил командир первой боевой машины.
Я коротко сообщил ему, что произошло за прошедший час. Я рассказал и о результатах своих наблюдений за улицей, о том, что сообщили пленные по поводу численности противника. После этого лейтенант Хемпель
