объяснял, что это лишь предположение и на самом деле у меня, скорее всего, нечто иное. Поэтому нужно пройти новое обследование и исключить возможные варианты. Иногда они и вовсе хитрили. Не желая брать на себя ответственность, доктора переписывали диагнозы друг у друга.
– Покажите мне заключение заведующей детской поликлиники в области, – просило очередное светило в сфере неврологии.
Это выглядело комично. Примерно с таким лицом Дашка говорила: «плиз, дай списать».
– Не покажу, – отвечала на это мать с раздражением. – Мне нужно ваше мнение. Вы что думаете о её диагнозе? Что с ней не так?
Десятки врачей строили множество догадок, исправно вписывая их в детскую историю болезней. Тетрадка пухла, как на дрожжах, и к очередной годичной комиссии наполнялась всё более душераздирающими подробностями.
– Пять невропатологов предполагают, что у девочки защемление седалищного нерва.
– Хирурги настаивают на грыже в позвоночнике.
– Всё же тут ДЦП.
– А Наталья Ивановна пишет, что проблема в шейном отделе.
– Мамочка, вы не замечали эээ… поведенческих странностей у вашей девочки?
– Что вы имеете в виду? – мать не поняла, к чему клонит эта тётя.
А я сразу поняла. И рефлекторно сжала кулаки от злости.
– Вы делали томографию головного мозга? Сусанна Валерьевна считает, что у вашей дочери проблемы с мозгом…
– Это у Сусанны Валерьевны проблемы с мозгом! – не выдержала я.
Стоять перед толпой народа почти голышом и слушать про то, что ты умственно отсталая, было оскорбительно.
– Уля! – мать одёрнула меня.
– Я не умственно отсталая! – рявкнула я. – У меня лучшая успеваемость в классе. И заключение от психиатра тоже имеется. Можете посмотреть в папке.
«Хотя он сам был не совсем нормальный», – подумала я, вспомнив весёленького дядьку, который сначала пел песню, а потом резко прекратил, посмотрел на меня с прищуром и спросил, сколько будет семью восемь.
– Пятьдесят шесть? – я не была уверенна в ответе из-за его странной реакции.
Ответ его удовлетворил. Психиатр дал мне заключение, что я абсолютно здорова, и отпустил с миром. Страшно подумать, что бы со мной случилось, не вызубри я таблицу умножения во втором классе.
Женщина-врач с тонкими накрашенными губами и бабеттой «прощай, молодость» смутилась и вернулась к бумагам.
– Так, пишем заключение, – сказала она. – Мамочка, пусть отвечает ваша дочь. Сама. Вы можете остаться.
– Можно я надену штаны?
– Пока нет. Тебя ещё посмотрит Геннадий Алексеевич.
– Прохладно, – я поджала под себя озябшую ногу.
– Потерпи немного, – процедила мать сквозь зубы.
Я с укором посмотрела на неё. Мать виновато опустила глаза. В помещении было очень холодно. Все взрослые были
