мои условия, Елена Сергеевна. Либо вы берёте меня, либо я ухожу из студии.
– Это твоё решение, Ульяна, – сказала она. – Ты меня очень разочаровала. Тебе должно быть стыдно за своё поведение.
– Но мне не стыдно. До свидания!
У самого выхода я обернулась:
– Само собой, джинсы я тоже никому не дам.
– Ты что, хочешь нам танец загубить? – взвизгнула Арсеньева. – В четверг выступление!
– До четверга у вас есть время купить себе костюмы. А на мою одежду не рассчитывайте.
На улице Вика, Соня и ещё пара девчонок догнали меня. Они вели себя до отвращения заискивающе. Как будто и не было четырёх месяцев травли, презрения и жестоких насмешек. Я позволила себе немного повеселиться, наблюдая, как они готовы унижаться перед неприятным для них человеком ради выгоды. Я сделала вид, что почти купилась на их лесть.
– Так что, одолжишь? – голос Сони звучал умоляюще.
«Самой-то не противно от себя?» – думала я, поражённая метаморфозами знакомой.
– Уговори Елену Сергеевну взять меня в номер и джинсы твои.
– Она тебя не возьмёт, – помявшись, сказала простодушная Соня. – Она сразу нам сказала.
А потом и Вика по глупости выдала, что Елена Сергеевна просила их быть со мной помягче ради костюмов. Наша учительница сразу поняла, что мне нельзя выступать на сцене (ну куда хромой-то?), но до последнего делала вид, что у меня есть шанс.
– Ну что, дашь мне джинсы? – с надеждой спросила Соня.
– Пошла ты! – я со всей силы оттолкнула её от себя.
Соня упала в кучу грязного снега.
Холодный, мрачный декабрьский день не располагал к прогулкам. Погода стояла отвратительная. И всё же я решила проветриться. Сапоги проваливались в противную рыхлую кашицу, а мысли путались в голове, точно белые крупицы летящего в лицо снега.
До того дня мне не доводилось сталкиваться с подлостью и откровенным двуличием. Елена Сергеевна хотела меня использовать. Я поражалась тому, как цинично она поступила. Если бы она прямо сказала мне, что хромота является препятствием для выступления на сцене – о, это было бы очень обидно, но я бы приняла отказ. В конце концов, не её вина в том, что я больна. Но она лгала мне. Каждое занятие Елена Сергеевна хвалила меня за трудолюбие, отмечала прогресс. Возможно, она и не полностью врала. Целеустремленный человек может и реки вспять повернуть; даже полупарализованные ноги не помешали мне сесть на шпагаты и научиться держать баланс – хотя, видит Бог, это было трудно, адски трудно! Дело было не в ложной надежде на чудо, не во вранье и уж точно не в несчастной груде тряпья. Дело было в том, что я в очередной раз разочаровалась в людях.
Я шагала вдоль дороги, не замечая ничего от слёз и хлопьев снега, летящих прямо в глаза.
Всё случилось быстро. Скрип колёс. Ревущая машина. Удар. Я лежу на грязной заснеженной дороге и остекленевшими глазами смотрю в холодное, пустое небо.
Сначала я подумала, что умерла. Мне этого
