не была обычной девочкой, которой хочется нравиться только потому, что на ней сегодня новенькие туфельки. Да она и туфелек-то не носила. Нет, конечно, ей покупали туфельки, но она предпочитала удобные кеды или надёжные непромокаемые боты. А из одежды она любила куртки с множеством вместительных карманов, джинсы и рубашки навыпуск. Платья она тоже надевала, но они были не для красоты, а для лёгкости и удобства. Они были свободные, из самых простых тканей, иногда однотонные, иногда в мелкий неброский рисунок, а иногда и с большими яркими узорами, если было подходящее настроение. Такие платья не стесняли движений, на них тоже были карманы, и носила их девочка не с туфельками, а всё ровно также с кедами или с ботами.
Короче, одевалась она не для красоты, не для того, чтобы нравится, а чтобы удобно было не отвлекаться от того, что интересовало, к чему тянуло всей душой. Интерес к чему-то, вообще, в одну лодку с желанием нравиться кому-то не сядет. Поэтому тему гардероба закончим почти сразу, почти не начиная: она для Поэ никогда не стояла так, как стоял восклицательный знак в конце записанных ею в блокноте мыслей и идей.
А на плече у неё чаще всего болталась сумка с разными нужными в походах и научных исследованиях вещами. Железная кружка, нож, консервы, увеличительное стекло, блокнот, ручка, карандаши, диктофон, спички и много чего ещё. Предметы в сумке могли меняться, но два оставались там всегда. Это маленький детский сандалик, но о нём чуть позже. И небольшая страшно ветхая рукописная книга в кожаном переплёте. Её девочка как-то увидела у папы в его чрезвычайно захламленном кабинете.
В гараже у папы был идеальный порядок, это потому, говорил папа, что он им почти не пользовался. А кабинетом он пользовался, поэтому там не могло быть порядка. Папа возвращался из экспедиций и сваливал в углу разные интересные вещи, которые он нашёл. Все углы были ими заняты, и папа всё собирался разобраться и рассортировать, но подходило время новой экспедиции, и порядок откладывался.
Однажды из кучи вещей выпала книга. Папа сказал, что нашёл её в дремучих лесах какой-то страны, название которой девочка забыла. Папа планировал передать книгу коллегам, профильным специалистам по древним языка, но так и не сбылось, потому что, во-первых, папа Поэ был всегда занят, а во-вторых, как правило, планы это единственное, что меняется гораздо чаще, чем даже рисунок облаков на небе в ветреный день. Так и забылось, и девочка оставила книгу себе.
В книге девочку очень привлекли рисунки. Они были такие странные. На одном было изображено что-то наподобие замёрзшего на морозе зеркала в подвижной раме, вокруг которого располагалось что-то вроде пластин, похожих на клавиши пианино. И было что-то написано. Девочка спросила папу, и тот с трудом, с плохо скрываемым выражением муки на лице прочитал, что это Зеркало Судьбы и Исполнения Желаний. Просто он, ещё учась в университете, освоил курс древних мёртвых языков, поэтому с грехом пополам таки смог истолковать эту тарабарщину.
Мёртвыми называются такие
