не так, как их назвали родители.
Например, мне всегда хотелось, чтобы в моём имени была буква «Р», потому что она, на мой взгляд, добавляла любому слову мужественности и твёрдости. Но родители выбрали мне имя, в котором не было буквы «Р», поэтому я не был ни твёрдым, ни мужественным. Конечно, я могу ошибаться.
Но девочке Эмме тоже не нравилось её имя. Не нравилось, и всё, она никому не объясняла причины, просто не хотела. И она просила, чтобы к ней обращались, сокращая её ласковое прозвище Поэммочка вот так – Поэ. Просто Поэ, и всё, но ни в коем случае не Эмма и не По. Хоть Поэ и По очень похожи, но если говорить резко и отрывисто, то получается такое По, как будто рядом вонюче дымит выхлопная труба автомобиля, и у него не всё в порядке с топливной системой. А если тянуть По-о-оэ-э-э, то, как раз в таком случае и получается такое Поэ, которое очень напоминает затяжной прыжок с парашютом, полный ветра, риска и непредсказуемости, что больше всего планировала на будущее любить Поэ.
Поэ могла умереть при рождении. Но не умерла. Наверное, не захотела. Или права не имела. Ведь мы держимся в жизни, или нас в ней держат, до тех пор, пока не становится ясным, что мы уже не выполним то, ради чего мы в ней. Среди долгожителей, вообще, только две категории людей: те, у кого отменное здоровье, и те, кто всё тянет и тянет с выполнением жизненной миссии, возложенной на нас ещё до рождения сюда.
А было так. Когда мама Поэ забеременела ею, хотя тогда они с папой ещё не могли знать, что это именно Поэ, а не кто-нибудь другой, папа посадил перед домом маленькую сосенку.
Он её привёз из экспедиции, говорил, что увидел удивительную рощицу, в которой каждая сосна, а там были, в основном, сосны, была какой-то странной, но странной не страшно, а интересно, привлекательно. Они все были какие-то особенные, не похожие ни на что. То столбом без веток уходившие ввысь. То скрученные по спирали. То раздваивающиеся и даже растраивающиеся от одного ствола. То срастающиеся в одно целое с соседними деревьями. Последний пример, вообще, чудеса.
Рядом с сосной, у которой в темноте светилась хвоя, вышел из земли маленький побег, маленькая такая сосенка. Учёный её вырыл, и именно этот саженец и посадил у дома. Он хотел, чтобы сосна, когда она вырастет, радовала его, его жену и их ребёнка. Ведь у неё могли светиться иголки. А это так интригует в темноте, как ничто, вероятно, не может заинтриговать в светлый день. Тьме, вообще, достаточно двух вещей, чтобы заставить нас полностью напрячься – неопознаваемых звуков и блуждающих огней. Светящаяся сосна вполне относилась к последнему случаю. Или, по мнению папы Поэ, к всесезонной новогодней ёлке.
Сосна выросла невероятно быстро, на самом деле, они так стремительно не растут, они растут гораздо дольше. А тут прошло всего несколько месяцев, у мамы уже был довольно большой животик, а сосна уже была выше их дома, выше второго этажа. Гораздо выше. В ветреный день на крышу с большой высоты падали, стуча, словно просясь в дом, шишки. Их, конечно, не пускали, а утром весело сметали в кучки. Или кидались ими. Или выкладывали
