но это не мешало ему приходить каждые пять минут и спрашивать, курим ли мы. Он был как чёртов таймер. Но это уже не имеет никакого отношения к моим поискам себя.Рядом со мной едут русские, которые тесно общаются с иностранцем, его зовут Артур. Он хорошо понимает нашу речь, но плохо говорит по-русски. Если язык не может разделить людей, то что может?
Эти люди прекрасно понимают друг друга, так может чем больше между людьми общего, тем сложнее им понять друг друга. Понимаем ли мы друг друга на уровне языка или чувств?
Что делает иностранец в поезде в направлении которого большинство россиян ехать не захотят.
Я только сейчас понимаю, что для меня, рожденной в России, это так привычно видеть смену времён года. Когда осенью ногой в лужу, а зимой пальцев не чувствуешь от холода. Когда автобус вдруг стал приезжать на 15 минут позже из-за снегопада, а от дождей за окном хочется выть на луну. Летом снова нужен новый гардероб, да и купальник ещё один надо, старый же надоел, скоро пойдёт снег, потом весна, сначала грязь под ногами, но потом трава и уже можно доставать косуху.
А ведь многие жители планеты никогда через это не проходили, не наблюдали такой калейдоскоп погоды. У нас в Питере и зимой может быть осень, да и летом тоже. Мы готовы ко всему. Интересно, как это влияет на наше внутреннее состояние? Рождение именно в таких климатических условиях? Стали ли мы от этого более сильными или менее улыбчивыми? В рассказах Джека Лондона север обнажал всю суть человека, все его пороки. Север не признавал слабость. Мы так мало видим солнце, сложнее ли нам от этого смотреть на небо, или мы наоброт знаем эту цену и учимся быть благодарными за те редкие часы в его присуствии?
Наш поезд прибывает на станцию, а завтра утром мы пойдем покорять местные сопки.
Я совершенно неподготовленный физически человек со штифтом в ноге полезу на снегоступах в горы с ребятами, которые занимаются кросс-фитом, то есть выносливые, их тела готовы к сильной нагрузке. Моё тело было готово только поесть. Стресс начался на этапе, когда в магазине выложили хлеб, так как он занимает много места в рюкзаке.
Когда мне стало тяжело идти?
Да почти сразу!
Вы знали, что снегоступы не мешают ногам утопать в снегу, просто вы меньше проваливаетесь. Но ноги все равно увязают, идти становятся всё тяжелее. Накатывает жалость к себе, сначала она, а потом злость. Я начала злиться, какая глупость была туда пойти. И зачем мне это только нужно было. Но я шла дальше, а как же иначе. Ведь у меня есть отвественность перед компанией, которая со мной. В какой-то момент голова просто отключилась, я хотела орать от усталости. Ноги просто шли по инерции.
Я была такая уставшая и измученная, что шла и не смотрела вперед. Выдирала ноги из снега как сорняки. В глазах стояли слезы. Моё нытье мужественно слушал мой путник. Это учит смирению, и что как бы тяжело не было, то будет стоп. Будет привал, будет душ, будет
