на маленькое королевство серой пеленой. Чтобы разогнать темноту и холод, король велел хорошенько растопить камины и зажечь побольше свечей и фонарей. Почти как на Йоль. Да и праздничное дерево все еще никуда не делось. Оно стояло там же, подле королевского трона, темным, ароматным исполином и время от времени беззвучно роняло иголки. Впрочем, слуги трудились исправно. Они убирали сор, следили за каминами и подготовили комнаты для важных гостей: лучшие две – для архимага и его сестры и еще три, чуть попроще, для братьев Корвес и обаятельного блондина Криса. Дарон расстарался так, что уже к обеду выбился из сил, но виду не показывал.
Не менее усердно трудилась и кухня. Повар Бартолеус вопил на поварят как никогда громко. Вспоминал не только самые изощренные ругательства, но и наиболее изысканные блюда. А поварята послушно мельтешили меж столов и котлов, готовя трапезу, достойную архимага, – насколько это позволяли запасы кладовой, разумеется. Ведь выбор провианта весьма сузился после минувшего празднества. Весь день главный повар мечтал лишь об одном: чтобы Гвинейн поскорее вернулась и рассказала ему по секрету, что предпочитает кушать ее батюшка. Но не менее искренне главный повар надеялся угодить и самой Гвин. Он верил в то, что ее предприимчивая тетушка вернет племянницу к ужину. Бартолеус, как и все прочие слуги в замке, желал, чтобы их добрая и отчаянная госпожа возвратилась к ним. И к ее прибытию на столе должны оказаться ее любимые кушанья, дабы Гвин поняла, как сильно ее здесь ждали, что бы там ни надумал король.
К вечерней трапезе подали тыквенный суп с сыром и солеными гренками, салат из маринованных грибов и кедровых орешков, картофельное суфле с травами, свежие лепешки и пряных цыплят на вертеле. На десерт, естественно, был ореховый бисквит и ягодный чай с карамелью.
Бартолеус редко вмешивался в дела лакеев Дарона, но сегодня он лично вышел к гостям в кипенно-белой одежде, такой чистой, что накрахмаленные рукава все еще хрустели. Старший повар с широкой улыбкой выразил свое почтение и собственными руками нарезал бисквит на идеально ровные кусочки. Он окинул беглым взором собравшихся и пришел к выводу, что даже маги остались довольны угощением. Впрочем, самого главного человека повар, к своему сожалению, не увидел.
Два места за столом пустовали. Все прочие занимали король, принц, принцесса Девана с ее неразлучными подругами, двое наиболее близких советников короля и четверо высокопоставленных чародеев. Говорили о каких-то мелочах, вспоминали легенды и обсуждали местные традиции. Точно сам архимаг не хотел поднимать слишком серьезные темы, пока не решил для себя, как относиться к Мейхартам в целом: доверять им как новой семье единственной дочери или испепелить как тех, из-за кого эта дочь вдруг бесследно исчезла.
Самым разговорчивым в компании оказался, как ни странно, его молодой ученик. Крисмер взял на себя большую часть застольной беседы. Он охотно поднимал кубок за хозяев, рассказывал о своих приключениях до поступления в обучение к архимагу. А еще лучезарно улыбался женской половине стола, чем вызывал смущенные девичьи смешки и переглядывания.
Архимаг
