пикеты и наряжали людей в караулы. Эскадрон ротмистра Владимирова остался бивакировать на месте жаркой схватки с французскими гусарами. Расседлывать лошадей и отвязывать чемоданы было запрещено; разводить костры и готовить пищу не было сил. Санитарные команды сносили раненых на телеги и отвозили в госпиталь, устроенный в городе; полковой штаб-лекарь Малиновский, с которым сдружился Булгарин, несомненно, тоже был там. Корнет спешился и огляделся.
Прошло чуть больше полугода с тех пор, как Фаддей Булгарин, выпущенный из Кадетского корпуса, был зачислен корнетом в Уланский полк Его Высочества цесаревича Константина, состоявший по большей части из малороссов и поляков, и вот он уже понюхал пороху, может небрежно обронить в разговоре: «Помнишь то дело при Гейльсберге?», пьет шампанское из пивных стаканов, научился курить трубку и рассуждать о том, чей табак лучше. И всё же для всех он еще мальчик. А ведь ему скоро восемнадцать! Ах, если бы он первым бросился сегодня через мост, а не Старжевский!.. На поле, где расположились уланы, всё еще валялись тела убитых французов. Взяв одного из них за ноги, Булгарин подтащил покойника к шалашу, поставленному солдатами. Убедился, что на него смотрят, улегся на француза, как на подушку, и закрыл глаза.
…Ровно в десять его разбудил корнет Жеребцов: была их очередь на службу. Нужно перековать лошадей.
В темно-синем небе поблескивали звезды, но после чистого поля в городе казалось темно, как в печи. Стук подков по мостовой гулко раздавался в узких переулках, отражаясь от закрытых ставен; кое-где, впрочем, окна были раскрыты, в комнатах мерцали свечи: жители собирали вещи, покидая город, чтобы не очутиться на поле боя. Команда улан направилась к темно-кирпичной ратуше с острой башенкой на крыше и арочным входом; растерявшийся бургомистр так суетился, желая угодить, что от него нельзя было добиться толку. С большим трудом офицерам удалось наконец узнать, где находятся кузницы, получить распоряжение о выдаче для лошадей овса из магазина и адреса домов, назначенных для постоя. Ковка лошадей обещала занять всю ночь. Жеребцов и Булгарин бросили жребий, кому первому идти спать на два часа, – выпало Булгарину.
– Wer ist da? – спросил испуганный женский голос, когда он стучал кулаком в двери.
– Russische Offizier. Quartier nehmen.
– Gleich!
Служанка со свечой в руке проводила его наверх, к хозяину в шлафроке и ночном колпаке.
– Ich habe Hunger und möchte etwas schlafen[1], – заявил ему Булгарин без обиняков.
В одно мгновение на столе явилась бутылка вина и закуска, а когда всё это было уничтожено, в соседней комнате уже ждала готовая постель. Сняв куртку, Булгарин повалился на пуховую перину прямо в сапогах со шпорами.
…Голове холодно, нечем дышать – аааххр! Красные круги перед глазами, звон в ушах, мокрый рот хватает воздух. Что? Где он? «Ваше бл… ро… е…» Свет… Холодная вода течет за шиворот… Фррр… Завьялов?
– Ваше благородие, пора в сражение!
– В
Кто там? – Русский офицер. На квартиру. – Сейчас! – Я голоден и хочу немного поспать (
