style="font-size:15px;"> По неотступному требованию Дмитрия Веневитинова профессор Погодин обещал быть на ужине Сергея Александровича Соболевского. Пиршество Соболевского для разумного человека, тем более для профессора университета, испытание чрезмерное и чрезвычайное. Где Сергей, там Иван – парочка гремучая, а коли рядом с ними Веневитинов, это уже тройка взбесившихся скифских лошадей. Профессор ехал к Соболевскому вздыхаючи. Уж очень все молоды. Веневитинову семнадцать, Мальцову девятнадцать, Соболевскому 10 сентября отпраздновали 23, но ведь и самому… Четверть века Михаил Петрович Погодин переступил год тому назад. Переступивши, достиг кафедры профессора.
Вознице приказал везти себя на Малую Дмитровку, в хоромы Александра Николаевича Соймонова, отца Соболевского.
Соймоновых Москва почитала благодарно. Александр Николаевич встречает всякий день в церкви. Однако ж и на балах он чуть ли не ежедневно, коли балам не время – застолий в Москве без счета. Венчанная супруга – величавая Мария Александровна – среди «боярынь» Москвы слывет наипервейшей богатством и красотою. Сам Соймонов знаменит не службами, прежде всего родом: предок Петр Александрович Соймонов – статс-секретарь государыни Екатерины Великой, царствования нынешним людям памятного.
Дом на Малой Дмитровке – желанный вельможам, но открыт для людей всяческого чина и разумения, а также нищим.
Законная супруга Соймонова – дочь генерал-лейтенанта Левашова. Но матушка Соболевского, Анна Ивановна, тоже генеральша, вдова бригадира Лобкова, да к тому же внучка обер-коменданта Санкт-Петербурга Степана Лукича Игнатьева. Анна Ивановна очень даже богатый человек, а потому сын ее богат и учен.
Дом на Малой Дмитровке стал своим и для архивных юношей.
Профессор улыбнулся, вспомнив рассказ Соболевского о том, как его учили в детстве. Дворянину надобно знать иноземные языки. Матушка учила сына говорить сразу на трех языках. Учила не для науки – для жизни, и Сергей Александрович говорил, читал, писал по-английски, по-французски, по-немецки, не ведая о существовании грамматик. Язычок у Соболевского не ядовит, как у гадюки, но – змеиный. Вспомнил эпиграмму на Дмитриева – племянника знаменитого поэта:
Михайло Дмитриев помре,
Он был чиновник в пятом классе,
Он – камер-юнкер при дворе
И камердинер на Парнасе.
Обиженный уличил Соболевского в неточности: прибавил класс – и получил добавку к эпиграмме:
Так, я в твоем ошибся классе
Но, верно, в том не ошибусь,
Что ты – болтушка на Парнасе,
Плевательница для мух!
Однако кто он на самом-то деле, этот Соболевский? Соблазнитель хорошеньких дам, из дарований – стишата и удивительная легкость владения языками. Без учителей, за полгода, освоил испанский, еще за два месяца – португальский. Латынь его – совершенная. Переводит на язык вечности «Историю» Карамзина.
…И тут профессор закричал вознице:
– Мы –
