именно кабинет, а не вот такое огромное поле, перенаселенное офисными сотрудниками. Дважды стучу по двери и вхожу в кабинет, предвещая поток жалости к себе, от которого заранее мутит, но делать нечего.
– Вить, привет, ты поговорить хотел? – спрашиваю, закрыв за собой белую дверь. – Не понимаю тебя, – Витя недовольно поджимает губы, и я тут же исправляюсь. – Вас, Виктор Петрович.
– Алёна Андреевна, ваши личные отношения с мужем меня касаться не должны, но он мой друг, я ему должен.
Витя говорит странные вещи, и я не понимаю, к чему он клонит, что хочет сказать. В голове вакуум. Неужели он узнал о разводе и хочет сказать, что, если это отразится на работе, то он меня уволит?
Но ведь это глупо: поднимать эту тему. Я никогда не пользовалась блатом. Он ведь сам меня позвал, никто не просил брать меня на работу.
– Я не понимаю, к чему этот разговор, – решаюсь спросить, потому что не выдержу повисшего напряжения.
– Вы уволены, Алёна Андреевна. Приказ уже готов. Можете забрать трудовую в отделе кадров.
– Ты серьёзно? – плевать мне на субординацию. Он с ума сошел? – Это месть такая?
– Я не понимаю, о чем вы. Мне не нужно, чтобы рабочее зависело от личных. Ваши проблемы, а что-то делать должен я? Нет, простите. Это было ошибкой, взять тебя в штат. Но он просил, потому что у тебя не было опыта. Я пошёл на уступки. Видимо, зря.
– Но ты не можешь меня уволить, – шепчу, потому что голос осип моментально.
Старый друг усмехается, ещё и бровь вскидывает, а-ля «Это почему это не могу? Очень даже могу». Хочется крикнуть ему в лицо за это, какой подлец. Такой же, как Мирон. Жалит в самое сердце, не забывая демонстрировать все тридцать два отдельных.
– Потрудитесь назвать хоть одну причину, почему я не могу это сделать? – сцепив руки в замок, кладет их на стол, ещё и вперёд подаётся в надежде запугать.
– Я беременна, а беременных нельзя увольнять, – на удивление, произношу чётко и громко.
Витя смотрит на меня с выпученными глаза и явно пытается осмыслить услышанное. Да, вот так. Я тоже умею показывать зубки и знаю свои права. Мне с малышом нужно на что-то жить, а беременную меня никуда не возьмут, поэтому я буду бороться за место до конца.
Сейчас мне даже не больно от того, как низко опустился муж в моих глазах. Но мне его искренне жаль. Не верю я, что сам до этого догадался. Это все она! Она его заставила!
– Алёна, это же чудо! Я рад за вас! Но решение не поменяю. Он ведь заботится о тебе, глупая. Ты что. Не смей ему противиться. Мир за вас теперь горы свернёт!
– Стой! – с трудом понимаю, что он хочет сказать. – Поздравляешь?
– Ну, не соболезнования приносить же? Дай обниму! – ещё и встаёт, разведя руки в стороны. – Какие вы молодцы, что не бросили пытаться. Теперь заживете, – говорит с мечтательной улыбкой на губах, чем окончательно добивает.
– Постой. Ты не в курсе? – Витя застывает, ожидая продолжение. – Он заставил меня подписать
