разодрать грудь, потому что жарко, до паники в голове, от нахлынувшей несправедливости. Вот так, два более сильных мужчины разрушили мою жизнь, все перечеркнули.
– Ален, что случилось? – увидев мое состояние, начала Лиза, но мне не до разговоров.
Мотаю головой из стороны в сторону и хватаю сумку. Если хоть слово скажу, разрыдаюсь. Буду наматывать сопли на кулак, при всем офисе под всеобщие смешки, ведь каждый знает, что я «блатная». А так хочется рухнуть на далекий от удобства стул, спрятать лицо в ладонях и дать волю чувствам.
Мне ведь вообще ничего не заплатят. Витя по-любому Миру позвонит, и тут он уже поверит в развод. Мужскую дружбу никто не отменял. Плакали любые выплаты. А все из-за этой гадины Агаты. Мужа забрала, еще и работы лишила. Господи, как же мне хочется посмотреть ей в глаза и спросить: «Ну, что, теперь довольна?», не забыв при этом истошно крикнуть.
– Вечером, Лиз. Не сейчас, – полным боли и слез голосом, выдавливаю из себя хоть что-то, и бегу к лифтам.
Нет, я все же наведаюсь сейчас к мужу. Хочу посмотреть в его наглые глаза. Заламываю руки, пока спускаюсь вниз, костерю все подряд: медленный лифт, толпу людей, что зашла на разных этажах в разгар рабочего дня, холодный пронизывающий ветер, который еще полчаса назад был теплым. Все.
Меня трясет от обиды и несправедливости. Лучше бы я попыталась успокоиться в кофейне, потому что в таком состоянии не заметила, как меня окружили два амбала, и, взяв под мышки, понесли к черному монстру.
– Не трогайте меня. Пустите, – вырываюсь, дергаю ногами, делаю жалкие попытки пнуть здоровяков, но все тщетно.
Нет. Пожалуйста. Только не это. Задняя дверь машины открывается, и меня запихивают внутрь.
Жестко приземляюсь на сиденье, упираюсь спиной в чье-то плечо. И мне не составляет труда догадаться в чье.
Нервно сглатываю, поворачиваюсь к тому, кто посмел ворваться в мою жизнь и внести свою лепту в общий театр абсурда. Вдоль позвоночника пробегает холодок, потому что этот незнакомец пугает своим молчанием и спокойствием, в то время, как мне совсем не спокойно. Сейчас у меня последнюю причину жить отнимут. Ненавижу.
– Не надо, – отползаю от мужчины, упираясь в дверь спиной.
– Добрый день. Воспитанные люди сначала здороваются, Алёна, – цокнув, начинает недовольно кивать головой.
Молчу, потому что день не добрый, и здоровья ему желать я не хочу. Мне бы сбежать, спрятаться где-то в глуши, чтобы не нашел, не отобрал сокровище. Закрываю живот руками, потому что кажется, что, если этот тип захочет, он и взглядом препарирует.
– Понятно, манер никаких.
Мужчина вскидывает руку и лениво постукивает по окну. Буквально через несколько мгновений в машине нас уже трое.
– Поехали, – отдает команду, и машина начинает сыто урчать, трогаясь с места. – Нехорошо ты поступила утром, дорогая, Алёна. Ты в курсе, что мне нельзя перечить? – и поворачивается ко мне, одаривая красноречивым взглядом.
Смотрю в эти зеленые глаза,
