в нерешительности, затем взяла зайку. Отвела глаза, глянула: зайки задвоились. Один остался у нее в руках, второй, точно такой же, понуро сидел на мраморе, у фотографии девочки, имени которой Казя так и не разобрала.
– Отлично, – сказала она вслух. – Подушками и матрасом я обеспечена. Можно будет набрать побольше плюша и мягко устроиться. Лишь бы дождь не пошел. Еще бы плед найти и еду.
Есть пока не хотелось.
Казя прицепила зайца к поясу – он повис, как охотничий трофей, – и пошла дальше. В конце концов добрела до сетки, огораживающей территорию. Потрогала: сетка есть, пальцы сквозь нее проходят. Ну и отлично. Казя отыскала подходящее дерево, взобралась на ветку и спрыгнула на ту сторону. Вот она и на свободе! Теперь бегом в сторону трассы.
Ха! Ни бегом, ни кругом, ни в обход – никак! Гладкая невидимая стена высилась везде. Местами она отходила от сетки метра на три, местами – аж на пять-шесть. Иногда вплотную приближалась к ограждению. Лазеек не было.
Темнело.
Обратно перелезать не потребовалось: в одном месте две секции повалило на землю, по ним удалось спокойно пройти.
Поднялся ветер. Стайка птиц со скандалом устраивалась на ночлег.
Казя решила вернуться к своей могиле и пристроиться рядом с ней. Кажется, там недалеко валялись ящики. Можно посидеть на них, а если найти спички, то и разжечь костер. Казя всегда была мерзлячкой и не сомневалась в том, что сохранила эту особенность и после смерти.
Найти свою могилу удалось не сразу. Пришлось двигать к центральному входу и вспоминать, куда поворачивала процессия, когда несли гроб.
Около могилки ее ждал сюрприз: несколько человек, точнее несколько бывших человек, деловито опорожняли содержимое пластикового стаканчика в какую-то бутыль и кидали хлеб в пластиковый пакет с надписью «Сегодня я помог детям». Затем дружно отворачивались и повторяли процедуру. Если судить по наполненности пакета, хлебушка в нем набралось никак не меньше трех килограмм.
Казя хотела было сбежать, но ее заметили.
– Йоху!
– Задохля новенькая!
– Подваливай к нам!
– Давай, не тормози!
Казя попятилась, судорожно сглотнула, выдохнула и приблизилась:
– З-здр… здравствуйте!
Мертвяки дружно расхохотались. Молодой, красивый, хипстерского вида, в очках и полосатом шарфе, как у «Доктора Кто», ответил:
– И тебе сто лет не гнить! Кассимира?
– Ну да. Казя.
– Отлично. А я Лекс. Алексей Таганов. Будем знакомы. Запоминай: тетя Таня, Игнат Матвеич, Склеп Иваныч…
– Склеп?
– Это кличка. Я Иван Иванович. Но правнуки на моей могиле решили что-то вроде склепа соорудить, так что… Я не возражаю.
– А как ты им возразил бы? – резонно заметила тетя Таня.
– Я не возражаю против клички, – повторил не ей, а скорее Казе Иван Иванович. – Склеп так Склеп. Нормально.
Тете Тане на вид было не больше
