но и напрасно оболган. В очередной раз, подтверждая репутацию по настоящему бескорыстного и порядочного человека, оставляя всё на прокурорской совести. Знания и советы старших товарищей помогли осуществить задуманное в кратчайшие сроки без ущерба для правых и виноватых, а самое главное для него самого…
Под конец воспоминаний из служебного купе выглянула проводница. Она удивленно посмотрела на продолжавшего стоять с задумчивым видом бывшего прокурора и взяла у него из рук стаканы. Он безмолвно отдал пустую посуду, продолжая думать о своем:
«Неужели это была она? Да-да, чуть располнела, но линии бровей, губ всё те же».
Ему ни за что не хотелось верить в то, что она его не заметила. Но и предстать перед нею человеком с подорванным здоровьем, слабым, основательно потрепанным жизнью не позволяло самолюбие.
Он вернулся к попутчикам и присел на своё место, невольно прислушиваясь, как Галя посапывает напротив.
Леонид Иванович на верхней полке повернулся с боку на бок, может быть продолжая размышлять над проблемами всеобщего бытия, оставляя, как всегда, для себя больше вопросов, чем ответов.
Георгий в полумраке застелил постель и лёг, укрывшись тёплым одеялом. У него так некстати разболелись швы.
А поезд катил себе дальше, сквозь ночную мглу, под звездным небом, мимо маленьких и крупных станций, под гудевшими на ветру толстыми высоковольтными линиями, отмеряя километры пути всё под тот же монотонный перестук колес.
Гонка
От деревянной одноэтажной постройки бледно-голубого цвета, по узкому дощатому тротуару мимо тёмных срубов деревянных домишек, особенно заметных на фоне запорошенной белым пушистым снегом дороги, двигался солдатский строй. Они шли пешком после бессонной ночи, проведенной в переполненном вагоне. Шагали молча в колонне по два, минуя разбегавшиеся в стороны переулки с волнистыми линиями заборчиков и деревьями возле них. На ветках висели снежные клочья, из-за своей белизны очень напоминавшие стерильную медицинскую вату.
Время от времени, вслушиваясь в звонкий отчетливый хруст, издаваемый кирзовыми солдатскими и парой хромовых офицерских сапог, бойцы вышли к конечной цели своего прибытия – тёмно-серому зданию, крылья которого расходились далеко в обе стороны. У высоких стеклянных дверей командир взвода – молоденький лейтенант, он же единственный обладатель хромовых сапог, остановил строй и приказал своему заместителю дожидаться у входа, а сам пошёл на поиски кабинета Главного инженера.
Чуть не потерявшись в длинном коридоре первого этажа, с бесконечным количеством дверей справа и слева по ходу движения, он по гулкой бетонной лестнице стал подниматься на ещё неизведанную им высоту. На втором этаже молодой человек замер перед большой красной табличкой.
Секретарша Главного, восседавшая в «предбаннике» за дверью с табличкой была по виду строгой тётей, с накрашенными толстым слоем помады губами пугающего бордового цвета. Она ответила
