Кенни, – подумал я, вспомнив, как Эмми улыбалась ему прошлым вечером. – Посмотри, придурок, кому она улыбается сейчас».
– Черт, ты меня раскусила, – признал я. Да, Эмми не ошиблась. И все же школу я закончил.
– Кстати, спасибо, что сдал меня Густу, – заметила она. Вполне беззаботно.
Похоже, Эмми не слишком на меня злилась, нет, я сам досадовал на себя за свой длинный язык. Нет, в гневе младшая Райдер выглядела совсем иначе. Сейчас же она излучала спокойствие и казалась расслабленной. Здорово, что рядом со мной Эмми не чувствует никакого напряжения.
– Впрочем, ты мог бы не упоминать о Кенни, – продолжила она. – Моего неожиданного приезда и так хватило, чтобы у Густа на лбу вздулась пресловутая вена.
«Гребаный Кенни».
– Ты… – начал я, вновь осторожно подбирая слова. Рядом с Эмми приходилось следить за тем, что я говорю. – Хорошо провела время после того, как вечером ушла из бара?
«Вполне ровный вопрос».
Эмми рассмеялась.
– Надо же, Густ послал тебя ко мне с расспросами! – фыркнула она. «Да-да, именно Густ хотел об этом знать». – Кенни подвез нас до дома Тедди. Ты, наверное, заметил, что мы с ней вчера выпили.
Подвез к Тедди? Эмми не поехала к нему домой? Между ними ничего не было?
Меня охватило облегчение. Конечно, просто потому, что я не хотел вновь видеть страдания младшей сестры лучшего друга. Здесь я не кривил душой. Просто недоговаривал.
– Ты так громко и страстно исполняла Islands in the Stream, что трудно было не заметить, – пожал плечами я.
И тут же перед мысленным взором промелькнула картина, как Тедди отпихнула в сторону солиста группы и вытащила подругу на сцену.
– О боже. – Эмми провела рукой по лицу. – А я и забыла…
– Честно говоря, у тебя отлично получилось. Если возьмешь пару уроков пения, я дам вам с Тедди возможность выступать, – пошутил я.
Эмми вновь направилась к пикапу за вещами, и я пошел следом.
– Значит, это правда? – бросила она через плечо.
– Ты о чем? – поинтересовался я.
– Что ты владеешь «Сапогом дьявола».
– Да.
– И как так вышло?
Историю о том, как бар попал в мои руки, невозможно было рассказать, не упомянув при этом Джимми. Я немного помолчал, внутренне готовясь к знакомой боли, которая поселялась у меня в груди всякий раз, когда речь заходила о нем.
– Ты помнишь пьяницу Джимми?
– Твоего отца? Да, помню. – Эмми, похоже, смутилась. Вполне понятная реакция.
– Оказалось, все это время «Сапог дьявола» принадлежал ему. А после смерти он оставил бар мне.
По правде говоря, мне не нравилось говорить о Джимми. Не потому, что я считал его плохим человеком. Просто отец из него не вышел. И хотя боль немного притупилась, она по-прежнему саднила где-то внутри.
Сколько бы лет ни прошло, я никогда не смогу полностью смириться с тем, что не нужен был отцу. Мы жили с ним в одном
