границы терпения. Хотя как знать, может она и с молодости, была такая заводная и горячая. Ее стройные ножки, полновесные бедра, округлости таза не оставляли шансов сдержаться.
У девушек кончался репертуар, они притомились и стали повторяться. Стало заметно сереть за окном, а Аида чуть не плача просила просто полежать с ней рядом.
Она ждала, когда я отдохну. Под утро она все-таки обманула меня. Когда я думал, что у меня нет никаких сил не то, что бы этим заниматься, а вообще двигаться, она все сделала сама. Это был третий раз. Я думал, что умру как герой. Девушки безропотно терпели, понимая наверно как это важно, или они уже спали на ходу.
Они стали собираться, когда совсем рассвело. У девушек от повязок остались красные полосы на лицах. Одевались они все же стесняясь меня в дальнем углу. «Ах девчонки, девчонки!!! – с удивлением думал я. – Надо же было меня сегодня довести до такого скотского состояния, что я совсем не реагирую! Чисто евнухом стал. Смотреть на такие нежные юные создания и совсем равнодушно! Неужели это возможно! Неужели это происходит со мной!?»
За окном уже звонко пели птицы. Где-то на заливе тарахтел рыбацкий катер. В третий или четвертый раз принимались кукарекать соседские петухи.
Слегка подволакивая ноги, я пошел, закрылся за моими не прошенными гостями. Аида на прощание послала мне совершенно дурацкий в этом положении воздушный поцелуй.
«Неужели эта ночь, наконец, кончилась!»
Я заглянул под кровать. Маша безмятежно спала, причмокивая губами.
«Долго, очень долго я не общался с тобой моя миленькая Маша! Сколько же тебе пришлось пережить! Неужели наступит такое время, когда нам никто и ни что не будет мешать. Ну и какая ты светская дама? Какая сударыня? Всю ночь под койкой! Моя ты милая девочка наверно отлежала все бока».
Я не знал, поднимать ее или нет. Наконец когда вернул простыни и одеяло на место, аккуратно стараясь не разбудить ее полусонную, положил на кровать. Она прижалась ко мне и, по-моему, полностью не проснулась, а может, сделала вид. Меня это устраивало. Потому что в эти минуты я не знал, что сказать ей и стоит ли вообще говорить, если она сама все видела и слышала. «Интересно, на каком месте она уснула? – подумал я. – Что она видела?».
Глава 4
Маша проснулась около десяти утра. Меня не будила, стала тихонько одеваться. Я проснулся и долго смотрел на нее. Она заметила, что я наблюдаю за ней, кисло улыбнулась и попросила ее проводить.
Мы даже не попили чай. Шли почти всю дорогу, молча. Мы вообще ничего не обсуждали и старательно делали вид, что ничего не было. Она молчала. Я молчал. Я молчал. Она молчала. Так мы и добрались до ограды курорта.
– Дальше не ходи! – Попросила она.
– Не пойду.
Она не уходила, и я стоял. Я не чувствовал своей вины и не хотел делать шаг навстречу в чем-то извиняться. У нее на этот счет наверно
