Смотрит, жрет яблоко, с явным удовольствием, а я на него пялюсь.
И думаю, что тоже хочется яблока… Эта мысль настолько тупая и кощунственная, что мгновенно приводит в чувство.
Щурюсь, вскидываю подбородок выше, поднимаю бровь.
– Дура ты, училка, – говорит он, вполне миролюбиво, словно и не было только что дикого нападения, перепалки нашей матерной, – могла бы сейчас кайфануть…
– С тобой? – еще сильнее выгибаю я бровь, – прости, я не зоофилка. Не люблю животных.
– Говорю же, дура, – почему-то не обижается он, доедая яблоко, – когда приползешь, я тебе эти слова про животного припомню. И трахать буду исключительно раком первые сутки. А потом, как себя покажешь.
– Заебешься ждать.
– Ну-ну… Яблоки у тебя – говно.
Он выбрасывает огрызок, разворачивается и как-то очень быстро покидает мою территорию.
А я остаюсь стоять, из последних сил цепляясь за столешницу и слепо глядя в удаляющуюся широченную спину.
Мыслей никаких нет, только невыразимое облегчение.
Ушел, боже мой, ушел…
Как я выкрутилась-то?
Как спаслась?
И, главное, что делать теперь?
Этот урод ясно дал понять, что настроен мне тут веселую жизнь наладить… И, в принципе, у него может получиться…
Деревня – это деревня…
Интересно, опустится до откровенной гадости? Бабской? Почему-то я не могу представить, как Горелый кому-то рассказывает о моем прошлом, распространяет пошлые слухи… Наверно, я просто слишком хорошо про него думаю. Ха-ха. Каламбур прямо.
Выдыхаю, нашариваю позади себя яблоко, кусаю задумчиво.
А затем, опомнившись, отбрасываю его в сторону.
Похоже, меня теперь от яблок тошнить будет.
Встаю со столешницы, иду в сторону дома. Яська уже должна поесть, но зловещая тишина подсказывает, что меня ждет сюрприз… Если моя дочь затихла, то это может означать только одно: придумала шалость и конкретно в эту минуту воплощает ее в жизнь. И, если не поторопиться, то потом разгребать последствия придется дольше.
Ускоряюсь, вспоминая, что на столе так и остались учебники и конспекты, и все в доступе пятилетней девочки… Ужас!
– Эй, Карина, – голос соседки тормозит у самого крыльца. Поворачиваюсь, смотрю на бабу Веру, стоящую у своего забора и внимательно изучающую меня, – а этот мужик, что к тебе приходил, кто?
Черт… Началось…
Глава 6
Горелый вылетает со двора мелкой сучки с такой скоростью, с какой даже зону не покидал. Нет, внешне он старается сохранить видимость привычного похуизма, не хватало еще, чтоб она порадовалась, глядя, как выбила его из колеи, но внутри все кипит, бурлит и выплескивается из берегов.
Дико хочется надрать кому-нибудь зад, просто до чесучих кулаков!
Горелый идет к своему хаммеру, вымещает небольшую часть злобы на безответной дверце, с ревом выруливает, распугивая
