веера, чтобы скрыть ее от чужих взоров. Само собой разумеется, что жители деревни сбежались поглазеть на Избранницу, на йоки-хидзё, на девушку, повелевающую первичными духами. Не самый впечатляющий титул, но на местном языке он звучит лучше.
Эта страна – королевство Торио – была совсем не похожа на родину Художника. Небо здесь не расчерчивали светящиеся линии, ни холодные ни теплые. Не было и многоквартирных домов, и мостовых. Зато имелось солнце – громадное, цвета обожженной глины. Оно было больше и ближе вашего, и на нем виднелись разноцветные пятна, которые делали светило похожим на кипящую, пузырящуюся похлебку.
Ало-рыжее солнце окрашивало ландшафт… в самые обычные цвета. Мозг – хитрая штука. Стоит вам провести здесь несколько часов, как вы перестанете замечать, что все кругом чуть краснее привычного. Но в первые минуты по прибытии зрелище, конечно, завораживает. Все равно что оказаться посреди кровавой бойни, которую никто не замечает, потому что пребывает в шоке.
Прячась за веерами, Юми прошла через деревню к холодному роднику. Там служанки сняли с нее ночную сорочку – йоки-хидзё не позволялось переодеваться самостоятельно – и проводили в прохладную воду. Юми вздрогнула от ее колкого поцелуя. Вскоре Чхэюн и Хванчжи принесли и опустили на воду поднос с разными видами кристаллического мыла. Они намылили Юми первым кусочком, после чего та ополоснулась. Затем – вторым, и она снова окунулась. Затем дважды намылили третьим, трижды – четвертым, пятикратно – пятым, восемь раз – шестым. Тринадцать – седьмым.
Это может показаться чрезмерным. Но вам знакома такая вещь, как религия?
Верования Юми, к счастью, приносили и практическую пользу. То, чем ее намыливали ближе к окончанию церемонии, только с большой натяжкой можно назвать мылом. Скорее, это были ароматные кремы, увлажняющие кожу. Как по мне, для ног самое то, да и для всего тела пригодится, когда я попаду в торийский ад за лечение мозолей их ритуальными средствами.
В ходе последнего ополаскивания Юми пришлось погрузиться в воду с головой и сосчитать до ста сорока четырех. Извиваясь на волнах, словно живые, ее черные волосы разметались вокруг. От ритуального мытья волосы становились чище чистого, что было крайне важно, ведь религия не позволяла стричь их и они уже успели отрасти до талии.
Хотя это и не было оговорено ритуалом, Юми нравилось смотреть сквозь блестящую воду и искать глазами солнце. Огонь и вода. Жидкость и свет.
Задыхаясь, она выскочила из воды ровно на счет сто сорок четыре. Считалось, что с каждым разом церемония будет переноситься легче и Юми – обновленная, словно заново рожденная, – будет подниматься из воды невозмутимо и чинно. Вместо этого она закашлялась самым неприличным образом.
Да, Юми считала кашель грубым нарушением ритуала. Не спрашивайте, как она относилась к действительно тяжким прегрешениям – например, к опозданию на церемонию.
Покончив с ритуальным омовением, Юми перешла к ритуальному одеванию – точнее, к этому перешли ее служанки.
