некоторое непонимание, его следует преодолеть, но сначала покончим с печальной необходимостью.
Айнсмеллер не отцепится, потому что ему нравится смотреть на повешенных. Кто-то об этом говорил… Джеймс Рокслей? Нет, маркиз Салиган! Неряха вчера подвыпил и полночи рассказывал, как Айнсмеллер ездит на охоту за мятежниками, а если мятежников нет, обходится теми, кто попадается под руку. Прежде красавчик-ординар мучил любовниц и собак, затем не угадал с дамой и оказался в Багерлее. Там бы ему и оставаться, но Фердинанд выпустил ублюдка заодно с жертвами Манриков. Айнсмеллер принюхался и резво перепрыгнул к Рокслеям. Джеймса от этой твари мутит, но покойный маршал Генри брезгливостью не страдал. Альдо, к несчастью, тоже.
– Согласно статуту вам следует передать преступника цивильным властям. – Усатая тварь не могла оторвать взгляда от нахохлившегося «гусенка». – Каждый должен делать то, что положено, и делать хорошо. Не правда ли, герцог?
Цивильников не меньше двух дюжин. Это тебе не гоганы, а гарнизонная солдатня, так просто не перебьешь. А хоть бы и удалось, Айнсмеллер – персона важная, за него прикончат сотню заложников и тут же найдут нового мерзавца.
– Что ж, – глухо сказал Робер, – распоряжайтесь.
Можно уехать, обождать на улице, отвернуться, но совесть или, вернее, то, что от нее осталось, требовала досмотреть до конца. И запомнить.
– Монсеньор, – рука Жильбера сжимает эфес, – вам не кажется… Пленника даже не допросили…
– Жильбер, пойдите проверьте лошадей.
– Монсеньор…
– Выполняйте, теньент! – хрипло рявкнул Карваль. – Живо!
Сэц-Ариж исчез. Цивильники, то ли не замечая, то ли не желая замечать тяжелой ненависти в глазах южан, занялись привычным делом. Двое взобрались на разлапистый клен, ногами пробуя крепость сучьев, третий возился с веревкой, еще парочка вломилась в дом и через несколько минут вернулась, волоча кухонную скамью. Пленник следил за приготовлениями со странной улыбкой на вдруг похорошевшем лице. Оказавшиеся светло-карими глаза сияли, ноздри раздувались, как у разыгравшегося жеребенка.
– Быстрее! – Красивое лицо цивильного коменданта казалось отражением лица приговоренного – раздувающиеся ноздри, горящий взгляд, полуоткрытый рот, очень яркий. – Быстрее, я сказал!
– Готово, – сообщил тот, что забрался повыше, – выдержит.
– Давайте, – господин барон уже не мог скрыть нетерпения. Закатные твари, он и впрямь сумасшедший. Робер вздрогнул от захлестнувшего его тоскливого отвращения. Это была не первая казнь и тем более не первая смерть, которую он видел. И не последняя.
Двое цивильников подхватили талигойца под руки, тот дернулся. Испугался? Понял наконец, что его ждет?
– Пустите! – завопил пленник отчаянным ломающимся голоском. – Уберите лапы! Я сам пойду!
– А ну, пустите! – прикрикнул Карваль, без тени сомнений повесивший Маранов. Воистину
