улыбнулся и бросил быстрый взгляд на ди Эмери, – чтобы соответствовать высоким требованиям партнёров.
– Прошу нас извинить, – кириос, кажется, начал терять последние крохи терпения, кивнул послу, сурово взглянул на Агату и указал Джонотану на лестницу, ведущую на второй этаж: – В мой кабинет… пожалуйста. Там нам никто не помешает.
– Ди Эмери! – к ним, лавируя между гостями неожиданно ловко для своей комплекции, подошёл солидно выглядевший тучный мужчина, в котором Джонотан узнал одного из плантаторов, торгующих (в том числе и на экспорт) тростником. Он иногда брал его товар на борт. – Слышал, что вас можно поздравить с выгодным контрактом? О, и вы, капитан, здесь! Конечно, кому же ещё можно доверить такое дело!
Ди Эмери вынужден был поддержать разговор, что было на руку Джонотану: Агата и посол стояли в паре шагов, и он прекрасно мог слышать их разговор. А если голоса становились неразборчивыми, то по губам Агаты было очень легко читать: когда она увлекалась, то сбрасывала маску надменной наследницы, и её лицо выражало всё, что было на уме.
А сейчас, как с лёгкой ревностью отметил Джонотан, она выглядела довольной и немного смущённо улыбалась. Губы сложились в вежливо-изумлённую «о», а потом она даже зарумянилась, бросая на посла из-под тёмных ресниц внимательный взгляд. Её пальцы задумчиво обводили край бокала с холодным вином. Как бы он хотел не читать по её губам, а целовать их – такие сладкие, терпкие от вина и страсти.
– О, не смущайтесь, – глубокий голос посла легко был различим даже в гуле разговоров, – гарем – это дань традициям и помощь девушкам из бедных семей. Их обучают во дворце, а после они возвращаются в семьи и легко находят себе достойных мужей. Это раньше у знатных мужчин могло быть несколько жён. Сейчас – только одна.
Кириос ди Эмери освободился и фамильярным жестом позвал Джонотана за собой. Тот взглянул на Агату и нахмурился. Конечно, она за словом в карман не полезет и в обиду себя не даст, но больно уж ему не понравился этот восточный хлыщ.
Мысленно он пообещал поговорить с её отцом и тотчас вернуться, развернулся и проследовал за кириосом, на ходу сверля взглядом его спину и наблюдая, как расступаются перед ними гости.
– А теперь послушай меня внимательно, – без предисловий начал ди Эмери, как только тяжёлая дверь его кабинета отрезала их от весёлых разговоров и музыки, доносящихся снизу. – Я не потерплю тебя рядом со своей дочерью. Никогда. Я надеялся, ты уяснил это ещё три года назад. Я дал тебе всё, и это всё могу с такой же лёгкостью отнять. Напомнить, сколько ты ещё должен мне за корабль?
– Я расплачусь, когда мы вернёмся с Востока, – холодно ответил Джонотан, заложив руки за спину и невольно сжимая кулаки.
Кириос ещё много лет назад провернул несколько дел так, что вынудил Джонотана быть у него в долгу. Но эта цена за свободу казалась теперь невеликой. Главное, что он теперь сам может выбирать, как и с кем работать. И его магический дар сыграл в его становлении не последнюю роль. Сейчас же было
