с обычной дырой вместо входа, Абхе чувствовала, как внутри у нее все холодеет. Будто ее уже насильно поселили в один из этих огромных погребов и заставили там зимовать. Пусть они провели в джунглях не одну неделю и ночевали под открытым небом, от хороших условий долины Синдху дочь старосты пока что точно не отвыкла. И после утомительного перехода намеревалась отдохнуть, как полагается. Вид же местных жилищ повергал ее в настоящий ужас. Она невольно скосила взор на Шанкара. Тот с интересом рассматривал обители местных крестьян, однако отвращения не выказывал. Скорее сии дома вызывали у него любопытство. В отличие от Абхе, Шанкар пусть и жил в Мохенджо-Даро, но достаточно скромно. Однако даже его удивляла бедность и простота чужеземных жилищ.
– Все еще хочешь тут остаться? – с долей злорадства спросила она.
– А есть выбор? Это хотя бы крыша над головой и защита от зверей.
– В джунглях на нас никто так и не напал.
– Просто повезло. А еще нам повезло ни разу не попасть под ливень. Поверь, я знаю, о чем говорю. Ночевать под проливным дождем, – охотник поморщился, – скверное дело.
– Да, наверное, но… Богиня-мать!
– Шанди.
– Да помню я! Мы еще не встретили этого цзы. Просто посмотри на это! Ни дымохода, ни канав, ни подземных стоков! Как они живут здесь?! До сих пор в речке моются?! Или, быть может, в поле рядом с рисом?!
– Ты меня спрашиваешь? – хмыкнул Шанкар. – Я знаю столько же, сколько ты.
– Я лишь подмечаю очевидное.
– Тогда прошу на время прекратить.
– Это почему же?
– Мы приближаемся к дому цзы.
И вправду, как говорил Кали, дорога стала расширяться. Теперь они видели, что от основной улицы вправо ведет большая тропа и в паре сотен локтей, в небольшом углублении, расположился дом местного старейшины.
Чувствуя, как сердце невольно ускорило ритм, охотник свернул с главной улицы, и они направились к жилищу цзы.
[1] Имеется ввиду бирманская курносая обезьяна – вид тонкотелых обезьян, обитающий исключительно в северной Бирме. Из-за особенностей строения носа чихает во время дождя, так как вода попадает им в нос.
Глава 4
Туман медленно опускался на широкую равнину, окруженную высокими холмами. В этой молочной пелене их смутные очертания напоминали тупые зубы огромных великанов. Здесь, в низине, было влажно и холодно. Солнце еще не успело взойти и прогреть землю. Трава под ногами так намокла от росы, что сырость ощущалась даже сквозь толстую подошву. Но воин в тигриной шкуре и шрамами на щеке не обращал на все это внимания. Пытливый взгляд пристально осматривал окружающие низину холмы. Силился рассмотреть любое подозрительное движение. Слух воспринимал каждый шорох, но до него долетали лишь нервные переминания собственных бойцов позади да их тихий шепот. Округа тонула в безмолвии. Ни воя ветра, ни криков птиц. Даже низкая трава стояла не шелохнувшись. Воин закусил нижнюю губу. Правая ладонь медленно легла на рукоятку меча, висевшего на поясе. Небольшой, обоюдоострый, заточенный клинок.
