лагерей, поежился. – Все очень спокойно, тихо.
– Вот именно, очень спокойно, даже чересчур спокойно. У меня такое ощущение, что кто-то успокаивает нас, усыпляет нашу бдительность.
– Да ладно тебе, шеф, это просто нервы у нас растрачены, поехали домой.
– Ну, поехали. Может, просто устал, да и ночь все-таки, спать бы надо, а мы тут ночные прогулки затеяли с тобой.
Снова усевшись в теплый, уютный салон машины, Седой закрыл глаза. Дорога домой пролетела в легкой полудреме, плавно покачивающийся автомобиль немного успокоил нервы. До утра оставалось совсем немного времени и старые сокамерники провели его за крепким чаем и воспоминаниями.
– — – — – —
Павел спокойно и быстро довершил свою миссию за городом. Тело ненавистного ему человека, мучавшего и убившего его любимую женщину и маленькую дочку, было предано огню. Предано еще здесь, на земле, а его грешная душа была обречена вечно томиться в огненных застенках преисподней. С чувством выполненного долга перед погибшими близкими и, одновременно какой-то опустошенный, Павел ехал домой. Месть свершилась, обязательства перед самим собой выполнены, и жизнь для него вновь потеряла смысл. Он ничего не хотел, ничего не чувствовал. Словно киборг, бесстрастно и размеренно вел он автомобиль. Автоматически, по привычке выполняли свою не хитрую работу руки и ноги, а в голове была бессмысленная пустота. Совершив привычные манипуляции с заменой средств передвижения, которые теперь вроде бы становились не нужными, он довольно скоро оказался дома. Все также бесстрастно, с каменным лицом и ледяным взглядом голубых глаз, он помылся, поел и лег на диван. Просто лежал и смотрел « в никуда», а в его голове безостановочно стучало одно слово. Все. Все. Все.…
Прошло некоторое время, прежде чем забытье погрузило Павла в свои сети. Сновидения его, спровоцированные сначала работой подсознания, хаотично менялись от, имевших место в прошлой жизни, реальных событий до никогда не происходивших. Всплывали юношеские свидания с женой, затем катание на аттракционах с дочкой. Потом, вдруг, совершенно неожиданным способом он оказывался на войне, где жизнь ничего не стоила и могла оборваться в любую секунду. Или, случайно в детстве запутавшись в витках колючей проволоки за чужим забором, куда с друзьями приходилось лазать за яблоками, он заново переживал болезненные ощущения от острых колючек, жалящих тем больнее, чем больше пытаешься выбраться. Калейдоскоп сновидений меняясь, все глубже и глубже затягивал Павла в иной, необъяснимый мир. Причудливые пейзажи сопровождали их, возникая, словно ниоткуда и наслаиваясь друг на друга. И вдруг все исчезло. Павел вспомнил, что уже бывал здесь. Знакомое ледяное зеркало поверхности, перевернутые скалы и все то же офисное кресло.
– Вот ты и опять здесь. – Голос сидящего в кресле человека звучал жутко. Казалось, от его тембра сами скалы вибрируют, а что уж говорить о простом смертном. Он проникал во все, и не возможно было
