крыло наполнил дикий трезвон. Люси застыла на месте, зажав руками уши, а Бо смеялась, с удовольствием размахивая этим ужасным предметом. Она была очень хороша, когда стояла вот так, держа в руке орудие пытки.
– Разве давать звонок «по комнатам» обязанность старосты? – спросила Люси, когда Бо перестала размахивать колокольчиком.
– Нет, Старшие дежурят по неделе каждая. Просто это моя неделя. Я – внизу алфавитного списка, поэтому в каждом семестре на мою долю приходится только одна неделя. – Она посмотрела на мисс Пим и притворно-конфиденциально понизила голос: – Я делаю это с удовольствием: все считают, что это так скучно – все время смотреть на часы, а мне нравится устраивать шум.
«Да, – подумала Люси, – отсутствие нервов и пышущее здоровьем тело; конечно, ей будет нравиться устраивать шум». А потом, почти автоматически: «А что, если это не шум ей нравится, а ощущение власти в руках?» Но Люси отогнала эту мысль; для Нэш все всегда было легко; всю жизнь, чтобы что-нибудь иметь, ей достаточно было только попросить или взять. Ей не требовалось особого удовольствия, вся ее жизнь была сплошным удовольствием. Ей нравился дикий шум, производимый колокольчиком, – и все.
– Между прочим, – заметила Нэш, – это не звонок «по комнатам». Это «выключить свет».
– Я не представляла себе, что так поздно. Это относится и ко мне?
– Ну конечно, нет. Олимпийцы ведут себя, как им угодно.
– Даже если живешь на чужой территории?
– Вот и ваша келья, – сказала Нэш, включила свет и посторонилась, пропуская Люси в маленькую чистую комнатку, веселую, идеально чистую, сверкающую в ничем не затененном свете. После полутонов летнего вечера и изящества георгианской гостиной она выглядела как иллюстрация из какого-нибудь толстого американского каталога. – Я рада, что встретила вас, потому что мне нужно кое-что сказать вам. Не я принесу вам утром завтрак.
– О, все в порядке, – начала было Люси, – мне все равно надо будет встать…
– Я не это хотела сказать. Совсем не это. Просто юная Моррис попросила, нельзя ли ей – она еще Младшая – и…
– Похитительница Джорджа?
– Ой, я и забыла, что вы были при этом. Да, она. Кажется, она считает, что много потеряет в жизни, если не принесет вам завтрак в ваше последнее утро в Лейсе. Так что я сказала, что, если она не станет просить у вас автограф или еще как-нибудь надоедать, пусть несет. Надеюсь, вы не против? Она славный ребенок, и это в самом деле доставит ей огромное удовольствие.
Люси была согласна даже, чтобы завтрак ей принес свирепый негр-убийца, только чтобы она могла съесть свой жесткий, как подошва, тост в мире и покое; она ответила, что будет благодарна юной Моррис и что, между прочим, это утро не будет последним. Она остается и в четверг будет читать лекцию.
– Правда?! О, чудесно! Я так рада! Все будут рады. Вы нам так нужны.
– Как лекарство? – наморщила Люси нос.
– Нет, как тоник.
– Сироп
