как в России, всё чисто и без паразитов, вот и слёг с дизентерией. Похудел бедняга!
– А со вторым-то, что?
– Со вторым не лучше. Видно, попадья не о том молилась богу-то. А, может, как раз, и том. Отец Клементий, большой любитель женского пола. Здесь, правда, все страшные, но видно, невмоготу уже ему было, поститься. Вот он, то одну уговорит, то другую. Все бусы с обоза потаскал… паразит, на подарки…
– А потом заболел, стыдной болезнью. Сначала на одну думали, а потом, фельдшер отставной у меня в отряде есть, Самусеев. Вот он, осмотрел его, и обнаружил проказу. Ужас! Придётся здесь его оставить, догнивать.
– Эх, грехи наши тяжкие. На тебе Боже, шо нам не гоже. Отправили со мной самых «лучших», и мучайся теперь с ними, – посетовал он притворно.
Но, мне прекрасно было видно, что ему глубоко наплевать, как на этого святого отца, так и на других. Да, и на меня, тоже. Ну да, кто я для него. Забавный чёрный человечек, экзотика! Русский, я только для себя. Для них, непонятный чернокожий вождь, неизвестно почему, говорящий по-русски, и более ничего. Ну, может, пригодится чем, а может, нет.
На сегодня мы с ним расстались. Ашинов ушёл к своим людям, которые устало размещались, в наспех построенных для них хижинах, и я остался один. Сезон дождей закончился, на улице тепло, отдыхайте! А лечить, я вас завтра буду.
По словам Ашинова, в начале пути у него в отряде было восемьсот восемьдесят восемь человек, а сейчас, осталось семьсот семьдесят девять. Сто девять человек погибло в пути, от болезней, укусов ядовитых змей и насекомых, пуль, и стрел туземцев.
Но больных было ещё много, никак не меньше двухсот человек. Всё же, для белого человека, здесь не было никаких условий. Непривычные болезни, жаркий и влажный климат, болотистая местность, дикие животные, и множество ядовитых видов пресмыкающихся и насекомых, убивали их, в отличие от негритянского населения, выработавшего иммунитет ко всему этому. И давно уже привыкшего к определённым правилам жизни.
Глава 4. Американские страсти.
Луиш, вместе с Марией, благополучно добрались до Нью-Йорка. Если не считать одного досадного происшествия, чуть не стоившего им жизни. Видимо, его заметили возле разных ювелирных салонов, где он распродавал золотые украшения, и выследили.
Ночью в его купе постучали. В одних подштанниках, и ночной рубашке, но, с револьвером в руке, он открыл дверь, и еле успел увернуться от удара рукояткой пистолета по голове.
Удар пришёлся в плечо. Сон как рукой сняло. Завязалась потасовка. Нападавших было двое. Схватившись в рукопашную с одним, он не мог ничего сделать с другим, катаясь в обнимку по полу вагона. Гудел паровоз, громко стучали колёса, поезд несся сквозь ночь, пожирая километры путей. На их возню, никто не соизволил выйти. Подельник грабителя, никак не мог выбрать момент, чтобы ударить его ножом.
Положение спасла просто Мария, выскочив из купе, в чём мать родила, она шокировала своим обнажённым телом грабителя, а потом, коротко замахнувшись, ударила его кривым ножом, который неизвестно
