оценка. Михаил Булгаков, сын профессора Киевской духовной академии, не мог не знать церковного канона. Но не христианская истина интересует писателя, в ней он уверен и с ней не спорит. Его волнует человеческая природа, душа человека, способная на коварство и любовь, на предательство и подвиг, на обман и сострадание. Этот вечный контраст нашего бытия заставляет Булгакова больше двенадцати лет работать над главной книгой своей жизни, сжигать ее и снова восстанавливать по памяти и, даже находясь при смерти, продолжать что-то редактировать.
Его Иешуа намеренно далек от канонического евангелического образа – даже имя дано в иудейской транскрипции – и тем близок к обычному человеку. Он проповедует свободу: «В числе прочего я говорил… что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть». Царство это – Царствие Небесное, конечно. Может ли оно настать на земле? Вряд ли. Булгаков это понимал, но его пугало такое безапелляционное отрицание всего того, во что верил народ веками, а теперь так быстро отрекся, словно не будет никогда Страшного суда, словно не придется отвечать за все совершенное. «Каждому будет дано по его вере», – говорит Воланд, когда пьет из чаши, в которую превратилась голова Берлиоза, верящего в небытие. Кто же верит, того ждет бытие, а уж какое оно будет – в раю ли, в аду ли, в покое ли, подобно тому, что заслужил мастер, – это уже зависит от самого человека, ибо каждый из нас творит свою историю.
Этот вечный философский мотив, который вот уже десятки лет звучит со страниц романа Михаила Булгакова, заставляет до сих пор спорить литературоведов, священников и историков литературы. Но это же и означает, что текст живет, взаимодействует с читателем, заставляя душу человеческую подниматься над праздной суетой повседневности, задавать себе вечные вопросы, предлагая поговорить со своим внутренним Иешуа, который уверен, что все люди – добрые, а главный грех человеческий – трусость.
Мастер и Маргарита
…так кто ж ты, наконец?
– Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.
Значение эпиграфа говорит о двойственности сил зла: Воланд и его свита будут наказывать, но только людей бесчестных, корыстных, лицемерных, взяточников и обманщиков, а значит, в итоге совершают благое дело: карают грешников.
Считается, что строчку из «Фауста» Гете для эпиграфа Булгаков перевел сам. Тем самым, с одной стороны, отсылая читателя к образу Мефистофеля, по образу которого создавал Воланда: обаятельного демона, способного открыть потайные грани души; с другой – определяя свой вектор развития персонажа: властного игрока на театральной арене жизни, готового сначала обличать, а потом наказывать
