Иисуса. Обнаруживая солидную эрудицию, Михаил Александрович сообщил поэту, между прочим, и о том, что то место в пятнадцатой книге, в главе 44-й знаменитых Тацитовых «Анналов», где говорится о казни Иисуса, – есть не что иное, как позднейшая поддельная вставка.
Возраст Ивана 23 года, а это значит, что получал образование он в годы великих потрясений в российской истории (Первая мировая война, революции), отсюда – его совершеннейшее невежество. Поэтому Иван с таким восторгом слушает все, что ему рассказывает Берлиоз, даже не пытаясь проанализировать получаемую информацию.
Поэт, для которого все, сообщаемое редактором, являлось новостью, внимательно слушал Михаила Александровича, уставив на него свои бойкие зеленые глаза, и лишь изредка икал, шепотом ругая абрикосовую воду.
– Нет ни одной восточной религии, – говорил Берлиоз, – в которой, как правило, непорочная дева не произвела бы на свет бога. И христиане, не выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор…
Высокий тенор Берлиоза разносился в пустынной аллее, и по мере того, как Михаил Александрович забирался в дебри, в которые может забираться, не рискуя свернуть себе шею, лишь очень образованный человек, – поэт узнавал все больше и больше интересного и полезного и про египетского Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Фаммуза, и про Мардука, и даже про менее известного грозного бога Вицлипуцли, которого весьма почитали некогда ацтеки в Мексике.
Берлиоз изначально показан якобы человеком образованным и начитанным, умеющим говорить красиво и складно, умело жонглирующим знаниями. Но здесь заложена авторская ирония: все знания Берлиоза ограничиваются прочитанными статьями в словарях, а значит и образованность, и начитанность этого героя – мнимая, говорящая о низком уровне образования советских атеистов, их посредственных знаниях теологии и других исторических вопросов.
И вот как раз в то время, когда Михаил Александрович рассказывал поэту о том, как ацтеки лепили из теста фигурку Вицлипуцли, в аллее показался первый человек.
Первое появление Воланда – и снова отсылка к «Фаусту» Гете: в обоих текстах первое появление дьявола происходит во время беседы учителя и ученика. У Гете – во время прогулки Фауста и Вагнера, у Булгакова – во время разговора Берлиоза и Бездомного.
Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже поздно, разные учреждения представили свои сводки с описанием этого человека. Сличение их не может не вызвать изумления. Так, в первой из них сказано, что человек этот был маленького роста, зубы имел золотые и хромал на правую ногу. Во второй – что человек был росту громадного, коронки имел платиновые, хромал на левую ногу. Третья лаконически сообщает, что особых примет у человека не было.
Приходится
