думаю, – ответил Шато-Рено.
– Майор Бартоломео Кавальканти, виконт Андреа Кавальканти! – доложил Батистен.
В высоком черном атласном галстуке только что из магазина, гладко выбритый, седоусый, с уверенным взглядом, в майорском мундире, украшенном тремя звездами и пятью крестами, с безукоризненной выправкой старого солдата, – таким явился майор Бартоломео Кавальканти, уже знакомый нам нежный отец.
Рядом с ним шел, одетый с иголочки, с улыбкой на губах, виконт Андреа Кавальканти, точно так же знакомый нам почтительный сын.
Моррель, Дебрэ и Шато-Рено разговаривали между собой: они поглядывали то на отца, то на сына и, естественно, задерживались на этом последнем, тщательнейшим образом изучая его.
– Кавальканти! – проговорил Дебрэ.
– Звучное имя, черт побери! – сказал Моррель.
– Да, – сказал Шато-Рено, – это верно. Итальянцы именуют себя хорошо, но одеваются плохо.
– Вы придираетесь, Шато-Рено, – возразил Дебрэ, – его костюм отлично сшит и совсем новый.
– Именно это мне и не нравится. У этого господина такой вид, будто он сегодня в первый раз оделся.
– Кто такие эти господа? – спросил Данглар у Монте-Кристо.
– Вы же слышали: Кавальканти.
– Это только имя, оно ничего мне не говорит.
– Да, вы ведь не разбираетесь в нашей итальянской знати; сказать «Кавальканти» значит сказать – вельможа.
– Крупное состояние? – спросил банкир.
– Сказочное.
– Что они делают?
– Безуспешно стараются его прожить. Кстати, они аккредитованы на ваш банк, они сказали мне это, когда были у меня третьего дня. Я даже ради вас и пригласил их. Я вам их представлю.
– Мне кажется, они очень чисто говорят по-французски, – сказал Данглар.
– Сын воспитывался в каком-то коллеже на юге Франции, в Марселе или его окрестностях как будто. Сейчас он в совершенном восторге.
– От чего? – спросила баронесса.
– От француженок, сударыня. Он непременно хочет жениться на парижанке.
– Нечего сказать, остроумно придумал! – заявил Данглар, пожимая плечами.
Госпожа Данглар бросила на мужа взгляд, который в другое время предвещал бы бурю, но и на этот раз она смолчала.
– Барон сегодня как будто в очень мрачном настроении, – сказал Монте-Кристо г-же Данглар, – уж не хотят ли его сделать министром?
– Пока нет, насколько я знаю. Я скорее склонна думать, что он играл на бирже и проиграл, и теперь не знает, на ком сорвать досаду.
– Господин и госпожа де Вильфор! – возгласил Батистен.
Королевский прокурор с супругой вошли в комнату.
Вильфор, несмотря на все свое самообладание, был явно взволнован. Пожимая его руку, Монте-Кристо заметил, что она дрожит.
«Положительно, только женщины умеют притворяться», – сказал себе Монте-Кристо,
