описанный эпизод для сообщества театральных деятелей не остался незамеченным. По театрам, антрепренерам и труппам пошла полная удивительных слухов, отзывов и поразительных рассказов волна. Эти слухи, отзывы и рассказы сами по себе обрастали невероятными подробностями, дорисовывали и еще сильнее приукрашали «подвиги» Константина.
Но главное же здесь оказалось в другом! Именно в этой судьбоносной для всей труппы серии спектаклей для Токаржевича решилось всё. Это его путь! Это его жизнь! Это его форма достойного человеческого существования! Это его успех!
Понял это и Зайцев! Он стал делиться с Котей ещё более глубокими профессиональными знаниями и навыками и постепенно выводить его на сцену в главных ролях, расширяя рамки свойственных ему амплуа. Таким образом, Токаржевич за считанные сезоны приобрел богатейший сценический опыт, глубокие профессиональные познания, порядка двадцати ролей в ходовом драматическом репертуаре современного ему театра, имя в афише и заслуженный интерес к его работе со стороны зрителей и со стороны заинтересованных специалистов.
Всем, кто был с ним рядом, было очевидно, что Котя постепенно, но неуклонно перерастает уровень художественной деятельности труппы Петра Алексеевича. Это заставило задуматься и самого Зайцева по поводу того, а куда же Токаржевич должен пойти дальше, чтобы продолжить своё профессиональное и художественное развитие, так неожиданно и блестяще начавшееся под его личным руководством и, как выяснилось на практике, имеет нераскрытый ещё потенциал профессионально роста.
Продолжать выступать в труппе Зайцева долго – бессмысленно. Он уже не может больше ничему научить талантливого пасынка. Он может только создать ему трамплин и подсадить на следующий уровень развития. Так сам с собою рассуждая, Пётр Алексеевич, наконец, принял решение и стал тихо разрабатывать свой план.
А Токаржевич, окунувшись целиком в театральную среду и сценическое ремесло, внимал каждому слову, которое дарил ему Пётр Алексеевич. И когда тот сказал, что пора задуматься о деле серьёзно, Котя был обескуражен. Да куда же ещё серьёзней? И через всю свою жизнь Токаржевич пронесет трепетное, почти священное отношение к сцене и абсолютную серьёзность, с которой нужно подходить даже к самой маленькой роли и, казалось бы, пустяшной сценической задаче.
Но теперь же он скромно и терпеливо ожидал, что скажет Зайцев по поводу дальнейшего продолжения его творческого пути. И Пётр Алексеевич как ответственный педагог перед судьбой своего выдающегося ученика не стал его долго томить. Он видел артистический потенциал своего пасынка и прекрасно понимал, где и кому его характерные ролевые особенности и сценические кондиции могут блестяще пригодиться.
И, наконец, объявил: Фёдор Адамович Корш[8]!
У Токаржевича перехватило дыхание.
Легендарный антрепренер, легендарная труппа, легендарный театр. Великие достижения, выдающиеся актеры, известные режиссеры. Самостоятельная афиша,
Федор Адамович Корш (1852–1923) – русский антрепренер, драматург, переводчик, основатель и руководитель Русского драматического театра (Театра Корша) в Москве (1882–1917).
