style="font-size:15px;"> Хлеб был красив – из ржаного зерна,
А колбаса так мила и стройна!
Светлое чувство обоих пленило,
Сливочным маслом соединило.
И получился из них Бутерброд,
Рядом гулял и посвистывал Рот.
Рот засмотрелся на счастье влюблённых,
Маслом навечно друг с другом скреплённых –
Завидно стало угрюмому Рту,
Долго он ночью рыдал в темноту.
Утром, чуть свет, к Бутерброду явился,
Жадно зубами в беднягу вцепился.
Громко от ужаса взвыл Бутерброд,
Зубы оскалил завистливый Рот.
Битва всего пять минут продолжалась –
От Бутерброда лишь крошка осталась.
Крошка залезла ко Рту на кровать,
Колет его, не даёт ему спать.
– Здорово получилось! – расхохотался Валёк. – А чего вдруг про еду-то?
– С голодухи ни о чём другом думать не могу,– грустно ответил Илья.
– Что ж, а закончить можно так, – весело ответил брат.
Встретились как-то, на кухне гуляя,
Хлеба горбушка и челюсть вставная.
Долго горбушку жевала она,
Только не вышло, увы, ни хрена.
Чёрствою слишком была та горбушка –
Челюсть вставную сломала старушка.
– Да уж, весёлое продолжение, – оценил Илья. – Особенно про челюсть вставную.
Ребята расхохотались и весело зашагали домой. На ужин успели вовремя. У дедушки всё уже было готово. Помыв руки, ребята уселись за стол.
– А на ужин у нас сегодня гречка с тушенкой! – весело произнёс Кузьма Петрович, расставляя перед ребятами тарелки с едой.
– Гречка с тушенкой? Фу! – брезгливо поморщился Илья.
– Ну, не хочешь, не ешь, воля твоя, – спокойно ответил дедушка, забирая тарелку. – Завтрак в восемь.
– Деда, подожди, я съем! – испуганно закричал Илья.
– То-то же! – улыбаясь ответил Кузьма, возвращая тарелку.
Дети принялись за еду, и это был самый вкусный и запоминающийся ужин в их жизни!
– Ребята, а что с котом нашим стало? – поинтересовался дедушка. – На сундуке больше спать не хочет и шипит каждый раз, когда мимо окна проходит.
Ребята хитро переглянулись.
– Не знаю, – ответил Валёк. – Может, увидел чего.
Волшебное слово
Дети проснулись вовремя: урок был усвоен. На столе их ждал завтрак. Покончив с едой, мальчишки побежали на улицу. За забором верещала циркулярная пила.
– Ох, Семён, – недовольно пробурчал Кузьма Петрович. – Никакого покоя от него нет. Дык ладно бы умел мастерить-то, а то желание есть, а руки не оттуда выросли!
– Дедушка, так вы скажите ему об этом, – посоветовал
