феноменальную лояльность к человеку. Наверное, оттого, что с едва приоткрытых глаз детёныш узрел не соплеменников, а специально обученных людей. Всю жизнь мы стремимся превращать оттиски дикой природы в верных помощников, – он устремил взор к мелькавшей за дальними стволами собаке: – Тебе ли не знать…
– Ты про Кригу-то? Собаки совсем уж призрачный оттиск дикой природы. Многие сами охотно служат человеку и не представляют себе жизни без него, – Лили ответила улыбкой обернувшейся вдруг помощнице, будто та поняла, что речь зашла про неё. А может, просто услышала своё имя. – Хм, какой странный способ выращивания лошадей… Или это был не конь? – любопытный взгляд замер на лице воина. – После столика и шкатулки, кажется, я готова к новым открытиям.
Роланд обвёл лес серьёзным взором, словно кого-то искал. Затем сблизил лошадей: неспешно, но почти вплотную, что заставило женщину невольно подобраться в седле, а кобылку – предупреждающе прижать уши.
– Золотой дракон, – вполголоса сообщил воин. – С изогнутым, словно парус, рогом на носу. С подобными серпам когтями. И могучими крыльями, взмах которых срывал с голов шапки и парики…
Карие глаза сковал таинственный прищур, вслед за каким губы мужчины изогнула предательская улыбка – он впервые рассмеялся: негромко, с присущей аристократу сдержанностью.
Лили успела и на мгновение изумиться, и обозвать себя дурой, и… взглянуть на Роланда по-другому. Его тихий смех словно обернул колючее высокомерие в уютный шерстяной плед.
Женщина тоже рассмеялась:
– Какое великолепное животное! А мы… – она резко посмотрела вперёд, на синевшую сумерками прогалину, за которой светлели сухие стволы, – мы почти приехали. Надеюсь, домик цел…
Всадники спустились в низину, отделявшую молодой лес от старого бора. Когда-то здесь журчала река. Теперь же шелестели облюбованные рогозом болотца. До трясины глубиной они пока не доросли – лишь ворчливо чавкали под копытами и, как вредные дети, брызгались холодной грязью.
Оставив борозды на сухом полотне рогоза, лошади выбрались на твёрдую землю – вот и хвойная опушка, где в окружении невысоких ёлочек притаилась хижина: вся в зелёную полоску из-за растущего меж брёвен мха. Крыша была сплошь усыпана трухлявыми ветками. Но, несмотря на закрытую дверь, дыма над ней не серело, стояла абсолютная тишина.
Подъехавший Роланд набросил поводья на ближайший сук. Спешился. И прохрустел шишками до входа. Лёгкий толчок – скрип двери явил взору тёмное помещение с очертаниями печи и узкой кровати. На полу же лежала шкура. Либо волчья, либо кабанья. Точнее не сказать. Время превратило её в затёртое пятно неясного цвета.
Воин посмотрел на вошедшую внутрь собаку и тоже переступил порог, оценивая царивший в хижине запах. Ни намёка на сырость, но и спёртости не ощущалось. Вывод очевиден: крыша всё ещё давала отпор непогоде, а вот стены полнились щелями.
– Принесу
