герменевтики, претендующей на соединение трансцендентализма Канта с основными идеями традиционной герменевтики. По мысли одного из сторонников этой программы, Р. Бубнера, герменевтика не сводится к установлению или обоснованию какого-то особого метода, применимого в гуманитарных науках. Будучи «трансцендентально осмысленной», она «преодолевает дуализм методов и выясняет значение самой возможности методического познания»[45].
Однако, как признают сами сторонники трансцендентальной герменевтики, она не способна объяснить проблемы, связанные с пониманием и непониманием, без обращения к историческому опыту формирования конкретных проблем и соединения индивидуального акта понимания с общей теорией понимания.
На рубеже 50-60-х годов философская герменевтика активно включилась в развернувшуюся в это время полемику с позитивизмом и внесла заметный вклад в то, что в философии взяли верх антипозитивистские настроения. Представители герменевтики резко критиковали логический позитивизм за стремление распространить методы точных наук на все научное познание, включая и гуманитарные науки.
Неопозитивистский идеал естественно-научной точности действительно страдает явной односторонностью. Более того, он неприложим не только к социальному познанию, но и к самим естественным наукам. Однако в его критике философская герменевтика сама впала в другую очевидную крайность: образец научной методологии, выработанный на основе анализа гуманитарного знания, был резко противопоставлен ею методам естественных наук и следование ему было объявлено единственной подлинной гарантией «доступа к вопросу об истине». Сам этот образец оказался бесплодным не только в качестве универсального общенаучного метода, но и в качестве специфического метода «наук о духе».
Современные попытки объединить научное объяснение и герменевтическое истолкование и избежать тем самым односторонности как неопозитивизма, так и герменевтики являются не более чем абстрактной декларацией. Сформировавшись в качестве крайней оппозиции методологии естественно-научного познания, герменевтика не может, оставаясь самой собой, стать методологией науки в целом[46].
Герменевтикой многое сделано для прояснения понимания. В частности, она показала ограниченность позитивистских моделей объяснения, невозможность сведения понимания к объяснению, привлекла внимание к проблеме истолкования и понимания, выявила комплексный характер последней, представила понимание как процесс, слагающийся из определенных этапов и предполагающий взаимодействие понимаемого целого и его частей, и т. д. Однако проанализировать природу понимания как универсальной формы интеллектуальной деятельности, установить ясную взаимосвязь понимания с объяснением – другой столь же универсальной операцией мышления – герменевтика оказалась не способна. Причина этого – в узком горизонте,
Это хорошо понимают ортодоксальные представители философской герменевтики. В частности, в той же книге «Герменевтика и наука», в которой помещена упомянутая статья Г. Бёма, опубликована также статья П. Рикёра «Текст как модель: герменевтическое понимание». В ней со всей определенностью отстаивается тезис, что только гуманитарные науки являются герменевтическими, так как предмет их исследования во многом идентичен характеристикам письменного текста. Текст можно рассматривать в качестве парадигмы для объекта социальных наук, а методологию его интерпретации – в качестве методологической парадигмы социальных наук.
