моргнуть глазом как вновь бежишь раздавать вторые шансы. Ходишь, дышишь, резонируешь, изнашиваешь башмаки. И если вновь полюбишь, то забудешь, что сердце всего лишь мышца и нигде уже не болит, не ноет, не скулит. Отпустило! Выплакалась боль из груди. Выплеснулась до следующего раза. До следующих переменных пассий и обстоятельств…
Огонь жадно поедал дрова, по комнате раздавалось его противное чавканье. Она сидела на полу, завернувшись в шаль, и напоминала отчаявшуюся муху, запутавшуюся в липкой паутине.
– Мэ́дарт, я так больше не могу! Я ждала. Я так долго ждала, когда ты придёшь. Ты пришёл! Но ничего не изменилось.
Я сидел в кресле и молчал. Тишина запретила мне нарушать этот безмолвный мёртвый покой, и я покорился ей, уступил, казалось, что даже не дышал, боясь ослушаться.
– Мэ́дарт… – её голос дрожал. – Я пыталась, ты же знаешь. Знаешь! – Не сдержалась она. – Ты не веришь? Ты мне не веришь?
Я соблюдал уговор с тишиной. Ни слова, ни шороха, ни движения. Лишь огонь с треском продолжал уминать обугленные поленья.
– Я сейчас уйду, – прошептала она. – Мэ́дарт, я встану, и уйду. Уйду. Навсегда!
Я молчал.
– Мэ́дарт! – Её голос тонким лезвием прошёлся по моему остывшему сердцу. Закровоточило, но не больно.
Она резко вскочила с ледяного пола. Сбросила свой кокон.
– Уйду, сейчас, сейчас, уйду… – как заведённая, твердила она, механически кидая тряпки в раскрытую пасть чемодана. – Уйду, Мэ́дарт, ты знаешь, пыталась.… Уйду, Мэ́дарт, за что?!
Она стояла в дверях. Я также неподвижно сидел в кресле. Тишина запретила мне. Запретила изменять мне с ней.
Она медленно переступила порог. Остановилась перед раскрытой дверью и стала ждать. Паршивый предатель сквозняк трусцой пробежался через балкон, не рассуждая ни секунды, грубо захлопнул дверь прямо перед её носом.
Я вздрогнул: ушла, ушла безвозвратно. А она продолжала ждать. Ждать по ту сторону двери. Ждать отчаянно и безнадёжно.
– Беру! – Довольно провозгласил делец, жадно потирая руки.
Кот довольно облизнулся, потянулся и протянул мне свою пухлую шерстяную лапу, в которой я увидел полароидную цветную фотографию:
– Держи, дело сделано. Твой билет, – пробурчал он.
Дрожащей рукой я взял фотографию. Тем временем кот, выгнув изящно спину, принялся точить коготки об прилавок. Делец точно с мишени не сводил с меня глаз, а я как умалишенный дрожа ресницами, смотрел на несчастный силуэт своей жены и силился понять причину её одиночества в темноте перед закрытой дверью.
– Кстати, – заговорил мастер ветров, – проводника найдёшь в местных тавернах, но особо на него не рассчитывай, – он коварно улыбнулся. – Падшие ангелы не всегда помнят дорогу домой, а впрочем, у каждого она своя.
– Неужели кто-то и впрямь решил воспользоваться
