действуют слишком прямолинейно и очень даже могут перегнуть палку. Хитрее надо и осторожнее, а то палка сломается. Ясно, что им не терпится закрепить успех на веки вечные. Хорошо, что в обществе сейчас эйфория от этой самой «новой свободы». А потом? «А потом – суп с котом», – говорил он сам себе. Ещё одна революция? В России слишком много революций. Такая страна, ничего не поделаешь. А это плохо. Пожалуй, надо остановиться и подумать. Он понимал, что мысли его более чем крамольные для мистера Билла Чишолма и абсолютно не в духе времени. Получалось: ты своего достиг, а остальные – как получится. Недемократично, зато в русле времени.
Разумеется, он ни с кем не делился подобными мыслями, разве что с Лёхой. Но Лёха был в доску своим и абсолютно аполитичным, что было весьма и весьма редким явлением, но ценилось «старшим братом». Поэтому Лёха Котов и служил в газете «Единогласие», не будучи ни под чьим колпаком. То, что колпак существует, Феликс даже не сомневался. Кто же пустит на самотёк такую отлаженную машину, как пресса. Даже в советские времена никто не позволял себе такой вольности. Поэтому все эти разговоры о демократии Феликс считал не более чем лицемерием по отношению к наивной публике. И эту наивность в ней надо подпитывать, думал он, дуракам закон не писан, а то моё светлое будущее не состоится.
– Ты что, меня учить будешь? – чуть изменил голос Александр Павлович.
– Нет, – уступил Феликс, полагая, что на этот раз начальство умнее его.
– Поезжай. Ты прекрасно знаешь, что нужно сделать.
– Знаю, – ответил Феликс. – Как обычно, гвоздь программы.
Незаметно для самого себя он принялся грызть сгиб большого пальца. Он всегда так делал, когда попадал в затруднительное положение. Конкретно, сейчас это затруднительное положение выражалось в больной голове и слабости во всём теле. Хотелось завалиться в постель поспать ещё минут шестьсот.
– Ну и ладушки, – обрадовался Александр Павлович. – Инструкции я тебе сбросил по почте. Это как раз по твоей части.
– А почему так рано, – удивился Феликс, – целых три дня?
– Целесообразней, – туманно пояснил Александр Павлович.
Странно, удивился Феликс, грызя костяшку пальца, такой спешки ещё не бывало. Неужели Соломка что-то заподозрил и провоцирует меня, подумал он вдруг и заволновался, чего за собой никогда не наблюдал. Нет, не может быть, ведь это же игра. Во-первых, я ни разу нигде не прокололся, а во-вторых, веду себя, как целомудренная девица, в-третьих, не возбуждаю ничьей зависти. Просто я нервничаю, решил он, и, отбросив эту мысль, как прах с ног, поинтересовался:
– Заварушка, от которой вздрогнет мир?.. – бодро сказал он в телефон.
– Что-то вроде этого, – согласился Александр Павлович. – Хорошая фраза для передовицы. Я всегда знал, что ты профессионал даже в три часа ночи. Далеко пойдёшь!
– Спасибо… – сказал польщенный
