сменить тему, он заговорил об их планах, их будущем и их долгой помолвке, на которой настаивала миссис Уелланд.
– Вы считаете ее долгой? – воскликнула Мэй. – Изабела Чиверс и Реджи были помолвлены два года, Грейс и Торли – почти полтора. Разве нам не хорошо и так?
Это был традиционный для невесты риторический вопрос, и ему стало стыдно, что он счел его каким-то необычайно детским. Безусловно, она просто повторяла то, что ей внушали, но ведь ей скоро двадцать два года, и Арчеру пришло в голову: в каком же возрасте «добропорядочные» женщины начинают говорить от своего имени?
«Ни в каком, полагаю, раз мы сами им этого не позволяем», – размышлял он, припомнив свою безумную вспышку в разговоре с мистером Силлертоном Джексоном: «Женщины должны пользоваться такой же свободой, как и мы…»
В конце концов, снять повязку с глаз этой юной девушки и предоставить ей возможность открыто смотреть на мир было его обязанностью. Но сколько поколений женщин, подобных ей, так и упокоились в фамильных склепах с этой повязкой на глазах! Он содрогнулся, когда ему на ум пришли некоторые новые идеи из прочитанных им научных книг, в частности, нередко цитировавшийся пример кентуккской пещерной рыбы, у которой глаза атрофировались за ненадобностью. Что, если он уговорит Мэй Уелланд посмотреть на мир открытыми глазами, но они не увидят там ничего, кроме пустоты?
– Но могло бы быть гораздо лучше, – ответил он. – Мы могли бы быть вместе все это время, путешествовать.
Она просияла.
– Это было бы восхитительно, – подхватила она, ей тоже нравилось путешествовать. Но ее мать не поймет их желания поступить «не как все».
– Но мы ведь – не все, так и есть! – не сдавался Арчер.
– Ньюланд! Вы такой необыкновенный! – радостно воскликнула она.
Его энтузиазм угас, он вдруг осознал, что говорит ей то, чего ожидают от любого молодого человека в его ситуации, а она отвечает ему так, как подсказывают ей интуиция и заложенные в нее традиции – вплоть до того, что жениха следует считать «необыкновенным».
– Необыкновенный?! Да мы все похожи друг на друга, как куклы, вырезанные из сложенного листа бумаги. Как узоры на стене, нарисованные по одному трафарету. Мэй, неужели мы с вами не можем быть сами по себе?
В пылу полемики он остановился и посмотрел на нее, но ее глаза взирали на него с тем же безоблачным восхищением.
– Господи, что ж нам теперь, устроить тайный побег? – рассмеялась она.
– Если бы вы согласились…
– Ньюланд, вы действительно меня любите! Я так счастлива.
– Но тогда почему бы нам не стать еще счастливей?
– Мы не можем вести себя как герои романов, не правда ли?
– Почему же нет? Почему? Почему?
Похоже, его настойчивость ее немного утомила. Она прекрасно понимала, что они не могут поступать как в книгах, но затруднялась привести
